30 сентября 2008 года скончался Григорий Максимович Бонгард-Левин

Григорий Максимович Бонгард-Левин

(1933-2008)

 Академик РАН Григорий Максимович Бонгард-Левин (1933-2008) скончался 30 сентября в Париже на 76-ом году жизни после тяжелой болезни.
Григорий Максимович родился 26 августа 1933 г. в Москве. Окончил исторический факультет МГУ в 1956 г. Выдающийся ученый начал свою научную карьеру трудами по истории и культуре Индии. Младший, старший научный сотрудник, зав. сектором (1956-1987). Главный научный сотрудник Института востоковедения РАН (1987-н.вр.). Зав. кафедрой истории Южной Азии ИСАА при МГУ. Член-корреспондент c 1981 г., академик РАН c 1990 г. - Отделение историко-филологических наук.
В последние годы академик Григорий Максимович Бонгард-Левин был главным редактором нескольких научных журналов, руководил работой различных научных центров, организовывал симпозиумы и конференции по широкому спектру исторических, культурных и религиоведческих проблем.
Член Национального комитета историков.
Научный руководитель Центра сравнительного исследования древних цивилизаций ИВИ РАН.
Главный редактор журнала «Вестник древней истории».
Член редколлегии иллюстрированного научно-публицистического и информационного журнала «Наука в России».
Член Французской Академии искусств и изящной словесности, Королевской Шведской Академии истории, литературы и древностей. Член-корреспондент Итальянского Института Азии и Африки (ISMEO).
Лауреат интернациональной премии Святого Марка, Венеция (1990).
Кавалер Ордена искусств и изящной словесности.
Кавалер Ордена Почётного легиона (Франция).
История русской эмиграции первой волны – последнее направление в его работе:
Бонгард-Левин Г. М. Владимир Набоков и русские ученые-эмигранты
Бонгард-Левин Г. М. Добужинский и Набоков
Бонгард-Левин Г. М. Изгнание в вечность. Академик Ростовцев
Бонгард-Левин Г. М. Письма и автографы И.С. Шмелёва в Голландии

«БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ» И ЗОРОАСТРИЙСКИЕ ЖРЕЦЫ В «ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ» 

     «Душа Арда-Вираза, отделившись от тела, отправилась к священным горам Чакат-и Дайтик и мосту Чинват. И возвратилась на седьмой день и вошла обратно в тело. Арда-Вираз встал, будто просыпаясь от приятного сна... И приветствовали его, «пришедшего из обиталища умерших в это обиталище живых... и приказал Арда-Вираз: «Приведите писца мудрого и ученого!»» И тогда писец записал «все, что говорил Арда-Вираз, написал исправно, ясно и подробно».
     Так завершается пролог зороастрийского сочинения «Арда-Вираз-намак». Далее в тексте повествуется о «путешествии» благочестивого Арда-Вираза по раю и аду, о том, что он там увидел, о вознаграждении праведников и наказаниях грешни­ков за содеянное на земле. Когда в 1816 г. впервые на европей­ском языке появился перевод отрывков из «Книги Арда-Вира­за», ученые с удивлением обнаружили, что по своему сюжету сочинение напоминает «Божественную комедию» великого ита­льянского поэта Данте Алигьери (1265-1321). Уже тогда были высказаны мнения о возможном знакомстве Данте с одним из вариантов этого иранского сочинения. Впоследствии такая точка зрения не получила убедительного обоснования, дискус­сия же об истоках «Божественной комедии» продолжается и в настоящее время.
     Нельзя забывать, что европейская средневековая культура многим обязана цивилизациям Востока, особенно арабской науке, философии, литературе; Европа познакомилась и с культурными достижениями народов Ирана, Средней Азии, Индии. Показательна, например, судьба древнеиндийского сочинения «Панчатантра», которое при Сасанидах было переве­дено на персидский язык под названием «Калила и Димна». Арабская версия этого произведения проникла в Европу, где ее перевели на все основные европейские языки. Во многих произ­ведениях европейской литературы заметно влияние этого вос­точного собрания назидательных притч и новелл.
     Вполне возможно, что в Европе ко времени Данте были известны восточные сочинения, близкие по содержанию к зороастрийской книге об Арда-Виразе. Конечно, «Божественная комедия» Данте по своему характеру, идейному содержанию вполне оригинальна. Провозвестник Возрождения, автор научных сочинений и политических трактатов, Данте наполнил поэму образами своего времени; она отражает мировоззрение его эпохи и вместе с тем проникнута новыми идеями и идеалами, которые возвысили поэта над религиозной схоласти­кой средневековья. Поэтому при сравнении «Божественной комедии» с ее предполагаемыми восточными прототипами речь может идти лишь о внешнем сходстве сюжета и некоторых деталей в описании ада и рая.
     Тема «посещения» героем потустороннего мира в восточной литературе разрабатывалась задолго до эпохи Данте. Видный советский иранист Е. Э. Бертельс, а затем английский арабист Р. Никольсон обратили внимание на значительное сходство «Божественной комедии» Данте с одной из поэм персидского поэта Санаи (конец XI- начало XII в.). Статья Никольсона так и называлась - «Персидский предшественник Данте». Санаи творил в эпоху расцвета персидской классической литературы, но в Иране рассказы о «путешествии» в ад и рай существовали гораздо раньше и были связаны с зороастрийской религиозной традицией.
     «Арда-Вираз-намак» повествует о событиях, якобы проис­шедших при Сасаниде Шапуре II (310-379). Зороастризм пере­живал тогда трудное время: распространились ереси, безверие. Зороастрийские жрецы выбрали из своей среды самого благоче­стивого - Арда-Вираза-— и «отправили» в потусторонний мир, чтобы, вернувшись, он подтвердил, что существует ад и рай, а посмертное воздаяние зависит от неуклонного исполне­ния предписаний зороастрийской веры. Такими рассказами зороастрийская церковь старалась воздействовать на своих последователей и доказать истинность своей религии.
     «Книга об Арда-Виразе» составлена не ранее VI-VII вв. Поэтому ученые полагали, что сочинение носит чисто апокри­фический характер, не связанный с реальными событиями раннесасанидской эпохи. Но новые открытия заставляют пересмо­треть подобное мнение. Известному французскому ученому Ф. Жинью удалось раскрыть смысл одной из надписей Картира - религиозного и политического деятеля III в. н. э., эпохи создания державы Сасанидов - могущественной соперницы Рима и Византии. Это был период упрочения зороастризма, и ведущую роль в создании зороастрийской государственной церкви сыграл Картир - «глава магов» и «хранитель души» царя царей. Не случайно его надписи выбиты там же, где эдикты сасанидских монархов, а на официальных рельефах он изображен рядом с царями.
     О многих своих «заслугах» повествует в надписях Картир, в частности о том, что он раскрыл людям смысл учения о «небесах и бездне ада». Каким же образом Картир «познал сущность ада и рая», становится понятным из его надписи в Сар-и-Мешхеде (близ города Казерун в Иране), детально разоб­ранной Ф. Жинью: Картир рассказывает о «посещении» поту­стороннего мира, где ему удалось лицезреть зороастрийских богов и блаженную жизнь праведников, увидеть рай и преис­поднюю.
     Итак, Картир - реальное историческое лицо, политический деятель великой державы - в официальной надписи припи­сывает себе те «деяния», за которые много позднее зороастрийская традиция воздавала хвалу Арда-Виразу, якобы жившему в IV в. (т. е. столетием позже Картира). Цель же обоих рас­сказов была одинаковой - укрепить пошатнувшуюся веру, упрочить положение зороастрийской религии и церкви. В своих надписях Картир также упоминает о распространении вредных ересей, веры в ложных богов, говорит, что благодаря его деятельности «многие люди, которые были неверными... избрали истинную веру» - зороастризм. Добиться этого Картиру, очевидно, было непросто: ему пришлось обратиться и к продуманной инсценировке своего «путешествия» в потусторонний мир. Картир использовал архаичные и весьма прими­тивные религиозные представления для политических целей (к тому же приему прибегли позднее и авторы преданий об Арда-Виразе).
     Текст сармешхедской надписи сохранился лишь частично, и поэтому остаются неясными многие детали «потустороннего путешествия» Картира. Но и в уцелевших фрагментах упоми­нается о том, что он видел в раю и каким был туда его путь. Рассказ построен в русле традиционных зороастрийских пред­ставлений о загробном мире: к раю Картира ведет «благород­нейшая женщина», она сопровождает его при переходе через мост, в раю он видит великих праведников, золотой трон бога, весы...
     По той же дороге «следовал» в рай и Арда-Вираз. «Мост Чинват расширился на девять копий, и я перешел через него легко, удобно, отважно и победоносно. Меня, Арда-Вираза, при­ветствовали могущественный бог Митра, благой Вайю... и дру­гие существа того мира. И я, Арда-Вираз, увидел справедливого бога Рашну, который держал в руках весы из чистого золота и взвешивал деяния праведников и грешников. Затем праведный Сраоша и бог огня взяли меня за руку и сказали: «Иди, мы покажем тебе рай и ад, сиянье, блеск, спокойствие и процвета­ние, наслаждение и удовольствие, радость, счастье и благоуха­ние рая - воздаяния праведникам. И мы покажем тебе мрак, тесноту и скверну, мучения, злобу и боль, ужас и смрад в аду, все виды воздаяний, которые получают колдуны и грешники»».
     В «Книге Арда-Вираза» весьма подробно описывается и само «отправление» в иной мир. Опытные жрецы совершают риту­альные обряды, Арда-Вираз молится, ему подносят три кув­шина с вином и наркотическим средством, он выпивает их, продолжая петь молитвы, пока не падает без сознания; душа его «выходит» из тела и «отлетает» в далекую страну, чтобы, увидев рай и ад, через семь дней вновь вернуться к безжизнен­ному телу.
     Описанный магический обряд невольно напоминает шаман­ское камлание, несмотря на беллетризованную форму рассказа и совершенно иную историко-культурную обстановку. Правда, «камлание» происходит не в чуме или ином специальном поме­щении для шамана, а в храме огня; по «возвращении» души Арда-Вираз не только поветствует об «увиденном», но и дик­тует свой рассказ писцу. Однако это не меняет существа риту­ального действия. «Путешествие» Арда-Вираза — это «стран­ствие» души в загробный мир. Сходные представления отра­жены и в надписи Картира:   тело оставалось на земле, по потустороннему миру путешествовал «двойник Картира».
     Вместе со жрецами жены Арда-Вираза «в течение семи дней и семи ночей, повторяя священные гимны, не переставали сте­речь» покинутое душой тело Арда-Вираза. У северных шама­нов также существовали специальные помощницы (часто жены), опытные в ритуале и «оберегавшие» тело шамана во время «путешествий» его души; своими заклинаниями они должны были «помогать» душе шамана вернуться в тело. Осо­бый интерес представляет и название «священного снадобья», принятого Арда-Виразом перед тем, как он впал в транс, - «банг», древнее наркотическое средство жрецов и шаманов.
     Весьма показателен маршрут загробных «путешествий» Картира и Арда-Вираза: души обоих «переходили» мост Чинват; согласно «Книге Арда-Вираза», его душа отправлялась к горам Чакат-и Дайтик и мосту Чинват. «Чакат-и Дайтик» («Горы правосудия») - это образное обозначение священных гор древнеиранской (и общеарийской) мифологии, употребля­емое в поздних зороастрийских сочинениях. Согласно зороастрийским текстам, Харбурз («Высокая Хара») - то же, что Чакат-и Дайтик; мост Чинват «расположен» у подножия Харбурза (и по «Авесте», мост Чинват лежит у Высокой Хары).
     Таким образом, еще в сасанидское время зороастрийские жрецы во время своих религиозных обрядов совершали «поле­ты» туда же, куда «летали» древнеиндийские муни и риши, - к священным горам (Меру-Хара), лежавшим на далеком севере. Так анализ сасанидских надписей и раннесредневековых зоро­астрийских сочинений дает новые материалы для воссоздания древнейших религиозных и мифологических представлений индоиранцев и еще раз подтверждает вывод об общеарийском происхождении сюжетов.
(Г.М. Бонгард-Левин, Э.А.Грантовский. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история. М., 1974. 2-е изд., доп. М., Мысль. 1983. 208 с 80 т.экз. 3-е изд. СПб, 2001).