Великому иконописцу Древней Руси прп. Андрею Рублеву († 1428), память которого празднуется 17 (30 н.ст.) октября, посвящено немало работ как отечественных, так и зарубежных авторов. К долгожданному открытию открытию нашего Музея имени Андрея Рублева в 1960 г. был приурочен выход первой книги о всемирно известном авторе иконы «Живоначальная Троица» в популярной серии «Жизнь замечательных людей»: http://rublev-museum.livejournal.com/327
Наш коллега, в прошлом - один из старейших сотрудников Музея имени Андрея Рублева Валерий Николаевич Сергеев (см. фото), которому тоже довелось немало претерпеть от погрязшей в беззакониях музейной администрации, в ходе подготовки к празднованию 600-летия Куликовской битвы, подготовил новое жизнеописание прп. Андрея Рублева в серии «ЖЗЛ» (1981), переизданное в 1990 г.
«Выход в свет сергеевского «Рублева», помню, становился для издательства «Молодая гвардия» событием своего рода рубежным. Пусть и «Бог», по привычке, ещё велено было печатать с маленькой буквы, пусть во время подготовки книги автору и редактору дважды пришлось сокращать количество иллюстраций (вместо трёх первоначально подготовленных шестнадцатистраничных фототетрадей в итоге, «чтобы не слишком раздражать недоброжелателей издательства…», уцелела одна), а всё равно общая радость была велика. Вот она, наконец, книга о художнике-христианине, в которой подлинный смысл его великих образов обозначен открыто, твёрдо, без лукавых умолчаний, без эстетской сосредоточенности на одних лишь «совершенных пропорциях» да «тонких цветовых рефлексах».
Когда раздались извне издательства первые громкие хвалы «Рублеву», начальство приободрилось и заключило с автором договор на работу о Дионисии, следующем по значению и времени великом художнике Древней Руси. Сергеев бодро и пылко принялся за новый труд для той же биографической серии, благо житейского материала о Дионисии сохранилось не в пример больше, чем о его гениальном предшественнике.
Но не зря гласит древнерусское присловье – «нет радости без печали». Будто с цепи сорвавшись, журнал «Наука и религия», верный заветам воинствующего атеизма, вдруг учинил (да ещё в трёх номерах подряд) подлинную расправу над книгой Сергеева. Сочинитель хлёстко-рыхлого словесного извержения, журналист по фамилии, кажется, Шамаро, узрел в ней неприкрытую идеологическую диверсию, покушение на устои «единственного верного» научного мировоззрения, идеализацию патриархальщины, «заигрывание с боженькой» и прочие порочные проступки. Получалось так: сам-то Рублёв – художник, конечно, достойный, но зачем же в наш век научно-технического прогресса отдавать, как это сделали в ЖЗЛ, его непростое наследие в корыстные руки невежественных церковников?
Хотя никаких изъянов в научной аргументации книги журналист выловить так и не смог, но шуму-то поднял, шуму… Под эту сумятицу, во избежание ещё пущих укоризн откуда-нибудь сверху, издатели извещают Сергеева, что договор на его книгу о Дионисии вынуждены аннулировать.
Кто ж знал, что всего через шесть лет преподобный Андрей Рублёв будет, по случаю Тысячелетия Крещения Руси, торжественно причислен к лику святых. И что не самым последним обоснованием для такого определения канонизационной комиссии станет факт существования современной, научно и художественно достоверной биографической книги «Рублев» в серии ЖЗЛ…» (Ю. Лощиц).
В самом начале своей книги о прп. Андрее Рублеве († 1428) В. Н. Сергеев подчеркивал, что давно настала пора собирать камни: «Мы не можем сейчас не отдать дани признательности нескольким русским ученым середины прошлого столетия, сумевшим в атмосфере господствовавшего в дворянской среде пренебрежения к национальной культуре оценить искусство Рублева даже в том искаженном виде, который придали ему позднейшие поновители.
В 1840-х годах историк Н.Д. Иванчин-Писарев, посетивший Троице-Сергиев монастырь и видевший там рублевскую «Троицу», оставил в своих путевых заметках такую запись: «Поклонясь главной местной иконе святой Троицы, я долго стоял перед ней, дивясь живописанию... Она являет в себе один из лучших и цельнейших памятников... искусства, ибо стиль рисунка и самого живописания кажет в ней цветущее время онаго. Она может почесться славою древнего русского искусства». Последние слова были истинно пророческими. Они предвосхитили всеобщее воззрение XX века на эту икону как на одно из величайших произведений мировой живописи. Так что нельзя сказать, чтобы прошлое столетие осталось сплошь слепо и недоверчиво к искусству Рублева и не провидело в нем будущих эстетических открытий.
В целом же на протяжении XIX века лишь изредка вспоминали о Рублеве - только имя да краткие, скупые строки - цитаты из немногих древних упоминаний о нем. Не умирало и устное предание, чаще всего неверное и смутное, следуя которому многие произведения старинного художества приписывались кисти Рублева. Не обошлось и без поддельных автографов - новых надписей на древних иконах, написанных якобы «бывшим государевым мастером Андреем Рублевым».
В 1893 году в «Словаре русских художников» Н.П. Собко был напечатан небольшой, всего в несколько страниц, но до сих пор не потерявший своего значения первый биографический труд о художнике. Он был написан на основании всех известных к тому времени письменных источников.
Интерес к биографии тогда еще полулегендарного художника был не случайным, как не случайным был великий расцвет русской гуманитарной науки, занятой изучением далекого прошлого России, во второй половине XIX века. В это время были открыты и опубликованы сотни произведений древнерусской литературы и народной поэзии, велись крупные археологические раскопки, изучались творения древних зодчих. Тогда же возникает интерес к русским иконам и фрескам и делаются первые шаги в их реставрации.
В конце XIX - начале XX века в печати появилось несколько исследований, которые полностью или частично были посвящены Рублеву. Из этих трудов, к нашему времени уже совершенно устаревших, нужно выделить книгу М.И. и В.И. Успенских «Заметки о древнерусском иконописании», вышедшую в 1901 году. В разделе о Рублеве собраны все биографические сведения и впервые воспроизведено древнее изображение самого художника.
И все же это было еще «время молчать» о подлинном Рублеве. Даже известный в XIX веке знаток и любитель древнерусского искусства Д.А. Ровинский серьезно считал рублевскую «Троицу» произведением итальянского мастера. Он не отрицал в ней высокого совершенства, но даже над его сознанием слишком довлел наивный «европоцентризм», который не мог отрешиться от идеи, что большое искусство присуще лишь западноевропейской ренессансной традиции.
«Время говорить» о Рублеве наступило с рождением нового - XX столетия, когда окрепло и постепенно стало настоящим искусством умение раскрывать из-под потемневшей олифы и слоев поновлений первоначальную древнюю живопись. Рождение века совпало с воскрешением из исторического небытия древнерусских икон и фресок, за которым последовала переоценка многих явлений культуры. Среди таких потрясших культурный мир художественных открытий постепенно, не сразу начал слегка просвечивать, пробиваться и наконец просиял свет великого искусства Андрея Рублева.
В 1904 году в Троице-Сергиевой лавре произошло событие, бывшее первым шагом к открытию подлинного Рублева, - началась пока еще неполная, лишь частичная реставрация находившейся в Троицком соборе рублевской иконы «Троица», которую проводил реставратор В.П. Гурьянов. В 1906 году он выпустил небольшую книгу, где рассказал о ходе и результатах своей работы. Это чрезвычайно интересное, волнующее свидетельство человека, первым приподнявшего многовековую завесу, закрывавшую творение Рублева. «В конце 1904 года, - пишет В.П. Гурьянов, - я был приглашен произвести под наблюдением Императорского Московского археологического общества реставрацию всех икон Троицкого собора. Отец архимандрит сообщил мне, что реставрация должна быть неполной, что я должен был только промыть иконы и укрепить на них попорченные места и, где будет крайне необходимо, там поправить красками. Зная, что иконы Троицкого собора не раз поправлялись и записывались, я предлагал, что, по моему мнению, следовало бы все иконы тщательно расчистить и затем уж поправить. Но это мое предложение пришлось по необходимости оставить, так как на это требовалось много времени и средств...» Готовясь к работе, волнуясь, представляя себе всю меру ответственности, реставратор вспоминал высокие оценки, данные «Троице» прежде видевшими эту икону учеными...
Наступил день, когда должна была начаться реставрация. «С «Троицы», - снова обращаемся к воспоминаниям В.П. Гурьянова, - снята была золотая риза... Каково же было наше удивление! Вместо древнего и оригинального памятника мы увидели икону, совершенно записанную в новом стиле палеховской манеры XIX века... Является сомнение, ужели же так записанная икона принадлежит кисти Андрея Рублева. Ведь о ней так восторженно отзываются ученые-археологи и указывают как на единственную и почти верную икону работы сего талантливого иконописца...» Перед реставратором действительно была прославленная икона, но сплошь записанная уже не по одному слою, скорее всего художником И.М.Малышевым, который руководил в 1854 году поновлением икон и стенописей Троице-Сергиевой лавры. В книге В.П. Гурьянова приведена фотография «Троицы» в том виде, в каком она открылась из-под оклада, дополняемая описанием самого реставратора: «На ней фон и поля были... коричневые, а надписи золотые, новые... Все одежды ангелов были переписаны заново в лиловатом тоне и пробелены не краскою, а золотом, стол, гора и палаты вновь прописаны... Я решил сделать пробу, почистить фон между горою и дубом...»
И вот реставратор, размягчая верхние, не относящиеся к авторской живописи слои щелоком или спиртом и осторожными движениями на небольшом участке снимая остро отточенным ножичком-ланцетом все наносное, обнаружил, что фон иконы был переписан три раза. На фотографии, приведенной в книге В.П. Гурьянова, видны четыре пронумерованные полоски. Они отличаются друг от друга по цвету - подлинный фон и три слоя поновлений...
Так начался путь к Рублеву - не легендарному, а настоящему. «Троица», раскрытая тогда не полностью, впоследствии еще дважды подвергалась реставрации, в 1918 и в 1926 годах, прежде чем приняла свой теперешний вид.
После частичного открытия «Троицы» были сделаны первые попытки историков искусства дать художественную оценку этому произведению и определить его место в русской и мировой живописи. Оценки были исключительно высоки:
«Великое детище древнерусской культуры», икона «продолжает волновать исследователей загадочной сложностью своего стиля», произведение «бесконечной грации изображения», идея иконы «совершенно исключительная по глубине и крайне сложная в выражении».
«Памятником, созданным необычайно высокой творческой волей» назвал рублевскую «Троицу» глубокий знаток искусства Н.Н. Пунин. «Нас поражает, - писал он в статье «Андрей Рублев», опубликованной во втором номере журнала «Аполлон» за 1915 год, - выразительность и непосредственность замысла, язык самой живописи, живая сила вдохновения, а при наличности таких условий нет никаких причин отрицать наличие гения, создавшего эту икону. Этим гением, светом раннего периода нашей живописи, солнцем, господствовавшим над горизонтом по крайней мере в течение столетия, могли быть немногие...» В это время никто из ученых уже и не решается примкнуть к мнению Д.А. Ровинского об итальянском авторе «Троицы». Некоторые исследователи отмечают непосредственную связь этого произведения с расцветом культуры, который переживали в XIV и в начале XV столетия Византия, южные славяне и Русь, однако отрешиться от представлений, что искусство Рублева могло обойтись без западноевропейских влияний, почти никто из историков искусства не сумел. Последующее развитие искусствоведения показало несостоятельность и ненаучность мнений о зависимости русской иконописи от «образцов готических и итальянских, во всяком случае - венецианских форм» (Н.Н. Пунин). Тогда требовалось еще доказывать, что древнерусское искусство, будучи своеобычным и создавшим собственные, глубоко национальные способы выражения и идеалы, было вместе с тем органической частью единой восточноевропейской культуры. Но наивный стереотип «европоцентризма» уже в исследованиях того времени постепенно начал преодолеваться, искусствоведы заостряют внимание па тех сторонах «Троицы», где можно усмотреть общие древнерусской и итальянской живописи свойства, объяснимые их единым происхождением из византийского искусства, которое сохранило некоторые античные приемы.
Подобная путаница в определении корней искусства Рублева возникла оттого, что способ анализа произведений у обращавшихся к «Троице» ученых был внеисторичен, формы живописи рассматривались и сравнивались в отрыве от мировоззрения, системы идей, их породивших»...
Будучи автором современного жизнеописания прп. Андрея Рублева Валерий Николаевич Сергеев поделился с журналистами эксклюзивной информацией по теме поиска и обретения мощей: «В Спасском соборе Спасо-Андроникова монастыря в Москве, где похоронены Андрей Рублев и Даниил Черный, лет пятнадцать назад было вскрыто средневековое захоронение. Трое монахов в саркофагах. Того же времени, что и в Савватьеве, и так же в апсиде храма. Естественно, было искушение объявить их мощами Андрея Рублева и его сопостников. Приезжал Святейший Патриарх Алексий. Два часа он пробыл в раскопе, охрана его уже потеряла. И все-таки он по выходе сказал: «Нельзя. Не могу благословить, слишком мало доказательств».
Теперь случаи другого рода. Никто из серьезных специалистов, и я в том числе, не подписали заключение о мощах преподобных Кирилла и Марии, родителей Сергия Радонежского. Там явный подлог: существовал и существует в Хотьковском монастыре большой средневековый некрополь, несколько десятков человек. Что называется: выбери двух понравившихся. Прикрылись авторитетом одного очень известного старца. Якобы тот сказал: вот эти. Но старец, какой бы он святой ни был, не имел права так говорить, по той простой причине, что подлинность мощей может определять только собор епископов. Очень странный случай в Герасимо-Болдинском монастыре в Смоленской епархии. Мощи преподобного Герасима Болдинского, XVI век. Раскопки велись плохо, археологов позвали поздно и только когда все уже закончилось. Когда спросили о мощах, ответили: «Да какие там мощи, нашли скелет, в черепе тряпка золотая, парча какая-то, мы и закопали их обратно»…
Валерий Сергеев: Иногда бывают прямые чудеса, позволяющие опознать святого: http://rublev-museum.livejournal.com/134
В.Н. Сергеев. Духовный стих «Плач Адама» на иконе: http://expertmus.livejournal.com/52702.h
Полемику В.А. Плугина и В.Н. Сергеева см. здесь: http://expertmus.livejournal.com/58054.h
Автор: Валерий Сергеев
Название: Рублев
Издательство: Молодая гвардия
Серия: Жизнь замечательных людей
Год: 1990
ISBN: 5-235-01544-4
Download: http://academia.edu/3862677/_
© Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева.
Комментариев нет:
Отправить комментарий