«Остров невезения» - церковь Преображения Господня 1520-1527 гг. в селе Остров от славы до разрухи

Научный коллектив Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева благодарит всю многотысячную аудиторию своих друзей и читателей за ваш неподдельный интерес, проявленный к публикации «https://www.academia.edu/Десятинная церковь в Киеве на современном этапе изучения» в официальном музейном блоге в память о нашем  замечательном коллеге архитекторе Игоре Святославовиче Красовском (1936-2009): http://expertmus.livejournal.com/192844.html 

Судя по многочисленным комментам в Сети, немало блоггеров было озадачено, что первый каменный храм Киевской Руси имел две «модели» постройки, одна из которых была только начата, а вторая осуществлена в натуре. Эту особенность Десятинной церкви исследователи древнерусской архитектуры объясняли «коррек­тировкой программы в процессе строительства, либо в результате ошибок, допущен­ных при разбивке фундаментов в натуре» (Логвин Г.Н., 1978), так или иначе признавая, что «имели место изменения плана в процессе строительства» (Асеев Ю.С., 1982). Как считал И.С. Красовский, «основная причина связана с тем, что принятая модель по своим размерам и планировке уже не отвечала чьим-то новым требованиям и вкусам. Возможно, и у князя Владимира появились новые строительные идеи. В итоге возникла вторая, новая модель Десятинной церкви» (Красовский И.С. 1998).

Для многих из наших читателей мужеска пола стало полной неожиданностью такое кардинальное вмешательство в начатое было строительство сакральных объектов, что чисто по-житейски выглядит с их точки зрения абсурдным и даже может свидетельствовать о «низкой квалификации строителей»:-)

На самом деле подобные прецеденты в истории древнерусской архитектуры не столь редки, как показывает пример храма Преображения Господня в селе Остров (см. фото). Прежде чем перейти к загадкам его строительства, нужно уточнить, что научный отдел древнерусской архитектуры и градостроительства нашего Музея, созданный выдающимся архитектором-реставратором М.П. Кудрявцевым (1938-1993), давно занимается исследованием этого  ценнейшего памятника архитектуры федерального значения: http://www.expertmus.com/2014/11/blog-post_82.html

 

Вот почему для музейных специалистов не стало неожиданностью, что к нам обратилась в начале 2015 г. «Ассоциация адвокатов России за права человека» с просьбой предоставить экспертное заключение на данный объект. Как сообщила председатель «Ассоциации адвокатов России за права человека» Мария Баст, их вызвали жители села Остров Ленинского района Московской области, которые бьют тревогу об аварийном состоянии памятника архитектуры – Церкви Преображения постройки XVI века, закрытии местного парка и самовольном строительстве вилл и коттеджей по соседству с храмом и на территории парка. Как выяснилось, в 2012 г. памятник архитектуры федерального значения был передан в безвозмездное пользование религиозной организации «Иоанно-Предтеченский ставропигиальный женский монастырь Русской Православной Церкви (Московский патриархат)» (см. фото). На ремонт храма были выделены немалые бюджетные деньги, но после передачи объекта культурного наследия РПЦ МП, по словам местных жителей, вместо реставрации церкви Преображения, которая разрушается буквально на глазах, был самовольно построен новый коттедж прямо напротив древнего храма, а в центре сельского парка – дорогостоящая вилла, при этом сам парк теперь окружен забором и полностью закрыт для посещения сельским жителям. В новых постройках, как свидетельствуют жители села Остров, теперь живут представители РПЦ МП (см. видео). А в отписках прокуратуры на все заявления жителей Острова им сообщается, что никакого нового строительства в охранной зоне памятника архитектуры, дескать, не ведется, а церковь – уже якобы «отремонтирована»:-)

Храм-памятник избавления Москвы от нашествия Мухаммед-Гирея в 1521 г.

«Храм этот восхищает многих так же, как и в чём-то близкие ему по архитектурному стилю собор Василия Блаженного и храм Вознесения Господня в Коломенском. Ведь вместе с этими храмами церковь в Острове входит в число наших величайших национальных исторических шедевров, являющих собой загадку преобразования камня в чудо совершенной красоты».1

«Уникальность храма состоит не только в том, что он целиком построен из белого камня, не только в поражающей красоте пирамид его кокошников, но и в деталях, нигде более не встречающихся в русском зодчестве. Тайна появления этих не свойственных древнерусской архитектуре форм остается неразгаданной. Храм в Острове - сплошная загадка. Несомненно, что он построен как мемориальный, в память какого-то важного события, только вот какого? Неизвестно. Как неизвестна ни дата постройки, ни зодчие, строившие этот удивительный храм, как нет ответа на те загадки, которые преподносит нам его архитектура. Есть только изумительный по красоте храм-сказка, высоко поднявшийся над поймой Москвы-реки...».2

Так же восторженно о храме Преображения Господня пишется почти во всех многочисленных публикациях, ему посвящены работы историков архитектуры, краеведов и искусствоведов. Однако заданные вопросы до сих пор так и нашли четкого и ясного ответа. Привлечение более обширного круга письменных источников и архивных материалов позволило прояснить многие обстоятельства появления этого шедевра древнерусского зодчества. 

Определим сначала хронологические рамки исследования. Храм Спаса Преображения в подмосковном селе Острове Н.Д. Иванчин-Писарев приписывал руке Алевиза Нового, и, таким образом, относил его сооружение к первой трети XVI в.3  

 

В этот же период помещает храм И.Э.Грабарь в «Истории русского искусства», изданной в 1910 г.: «Мы знаем с точностью только время постройки Коломенской и приблизительно к тому же времени имеем основание приурочивать закладку Островской».4 Тогда же он обратил внимание, на сходство романского карниза четверика храма Спаса Преображения в Острове с карнизами двух восточных приделов храма Троицы и Покрова на Рву: «Весь сложенный из белого камня Островский храм <…> принадлежит XVI веку; <…> фряжские элементы в расположении и расчленении карнизов и высоких цоколей, а также и в приеме «машикули» в карнизе шатра и, в особенности, в обработке двух круглых окон приделов, своеобразно, с добавкой элементов деревянной «рези», повторяющих мотив закомарных раковин Московского Архангельского собора и подкарнизных арочных закруглений типичного средневекового оттенка; <…> Близкий мотив обработки стен арочными впадинами применен к обработке стен угловых четвериков храма Василия Блаженного».5 

 

Мотив этот, безусловно, имеет романское происхождение, что явилось основанием для предположений некоторых исследователей о совместной работе двух мастеров – русского и иностранца. Это весьма маловероятно. Большинство европейских аналогов подобных деталей относятся к XI-XII вв. В это же, и в более позднее время, довольно точно «процитированные» романские арочки встречаются в русских храмах Киева, Чернигова, Смоленска, Переславля-Залесского. С XII в. пояс романских арочек появляется на карнизах глав всех псковских и новгородских храмов. В древнейших соборах, таких как Спасо-Преображенский Мирожского монастыря в Пскове, или Софийский собор в Новгороде Великом, масштаб арок достаточно крупный; в XV-XVI вв. он уменьшается до тех размеров, которые мы видим на главах приделов Преображенского храма в Острове. Огромный вынос карниза четверика Преображенского храма в Острове, вызван необходимостью конструктивно создать площадку для размещения 12-и апостольских главок. Детальная прорисовка профилей карниза и укрупненных «романских» арок-машикулей здесь совершенно индивидуальна и прямых аналогов не имеет. 

Но вернемся к датировке храма. К началу XVI в. относил храм один из самых значительных в Европе историков искусства Н.Л. Окунев, в статье, написанной в Праге в 1933 г.6 Наиболее ранним из сохранившихся шатровых храмов считал храм в селе Острове исследователь псковской архитектуры Ю.П. Спегальский, также относя его к началу XVI в. и считая его «псковским предшественником» храма Вознесения в Коломенском.7 Архитектор-реставратор М.М. Ермолаев считает, что «Шатровая церковь Преображения на самой высокой точке Островского холма была построена не позже первой трети XVI века».8 Здесь не представляется возможным рассмотреть всю историю исследования храма, которую попытался написать А.Л. Баталов.9 Сразу отметим, что Андрей Баталов не смог достичь ни однозначного ответа о дате постройки, ни точного понимания, кто были мастера этого уникального храма, итальянцы ли, мастера из Пскова или кто-то еще.

Однако, стилистические особенности архитектуры храма, как обоснование его датировки – это лишь одна грань изучение проблемы. Гораздо важнее понять причину, по которой он был построен, найти событие, в память которого был возведен этот мемориальный храм. 

В этом направлении чрезвычайно важное значение имеют данные археологии. Раскопки, предпринятые М.Х. Алешковским в 1967 г., привели к результатам, что «стена «первоначальной» апсиды, выступающей на восток от существующей примерно на 75 см, <…> не была возведена, и должна считаться свидетельством незавершенного архитектурного замысла, измененного на этапе закладки церкви». Или, иначе говоря, произошло нечто, заставившее на какое-то время прервать работы по строительству дворцового великокняжеского храма. А когда работы были возобновлены, произошедшие события привели к изменению самого замысла храма.

Визуальный осмотр говорит о том, что главную ось храма после перерыва немного повернули по часовой стрелке, в результате чего Ю-В угол южного придела стал нависать над заложенным ранее фундаментом, а С-В угол северного придела, наоборот, отступил от края фундамента к центру. Поворот азимута главной оси может свидетельствовать об изменении посвящения престола храма и о его повторном освящении. Ось построенного храма совпадает с азимутом восхода солнца в праздник Преображения Господня и точно сориентирована на стоящий на противоположном берегу Москва-реки Никольский храм в селе Петровском.

Здесь уместно отметить, что некоторое «несовпадение плана фундамента и вымостки с планом стен здания» - явление нередкое. К примеру, П.А. Раппопорт, исследуя ряд смоленских памятников, пришел к выводу, что «строители XII —XIII вв. полагали нужным, чтобы фундамент, покрытый кирпичной вымосткой, простоял зиму и хорошо осел, прежде чем на нем начнут возводить кирпичные стены».10 Однако в таких случаях не наблюдалось столь серьезных расхождений плана основания и плана возведенного на нем храма, как это произошло в храме в Острове. Перерыв в строительстве великокняжеского храма явно был не на одну зиму, и мог быть вызван только какими-то внешними, экстремальными обстоятельствами.  

Летописи сохранили записи только об одном подобном событии. «Того же лета (7029, т.е. в 1521 году) июля 28 день безбожный гордый крымский царь Магмед-Кирей забыл своея клятвы и правду, на ны воинствует, ни з дружбы с первыя, ни з даров безчисленых, ни клятв своих воспомянул, собрася своею братьею и своими детьми, и со всеми своими со многими крымскими людми, и Большия Орды Заволжьския, и с нагаи, и вскоре безвестно прииде на великого князя вотчину. И при березе Оки реки с воинством пришед. И ту убьени бышя воеводы великого князя Иван Шереметев да князь Володимер Курбъской Карамышов, да Яков да Юрьи Замятнины. И, преиде реку Оку, коломенския места повоевал и плен немал собрал, и на святыя церкви скверне поругался. <…> А сам царь стоял на Коломне на Северке две недели. А сын его Салтан богатырь с татары был под Москвою в великого князя селе в Острове. И на Угреше монастырь пожгли и много сел и деревень пожгли, и коширской посад пожгли».11 

Первое упоминание Угрешского монастыря и тесно связанного с ним великокняжеского села Остров в основном тексте «Истории государства Российского» относится к событиям 1521 г., когда к Москве подошли войска крымского царевича Магмет–Гирея и его родного брата, хана Саип–Гирея. В VII томе Н.М.Карамзин пишет: «Сии два царя соединились под Коломною, опустошая все места, убивая, пленяя людей тысячами, оскверняя святыни храмов, злодействуя, как бывало в старину при Батые и Тохтамыше. Татары сожгли монастырь св. Николая на Угреше и любимое село Василиево, Остров, а в Воробьеве пили мед из великокняжеских погребов, смотря на Москву». В примечании к этому месту дается выписка из Синодальной летописи о нашествии татарских ханов: «... и Коломенские места и Коширские и Боровские и Володимирские воеваша, и монастырь Николы на Угреше и Великого Князя любимое село Остров пожгоша...». Нападение закончилось мирными переговорами: с одной стороны, ханы убоялись неприступных московских укреплений и русского войска, которое собирал Василий III под Волоколамском; с другой стороны, великий князь московский также не хотел кровопролития. 12 

Софийская Вторая летопись так передает рассказ об этих событиях: «Того же лета (7029) июля в 28, безбожный Крымский хан Махмет-Гирей <…> безвестно прийде на Великого князя отчизну.<…>Начал царь разорять Коломенские места, и разорил их, и многих взял в плен… А сам стоял на Северке (правый приток Москвы-реки) две недели, а войско свое распустил; и иные из них пришли изгоном к Острову, селу великого князя под Москвой, и на Угреше монастырь сожгли. А москвичи и пришедшие в Москву из уездов сидели в ту пору в городе, в осаде. Великий же князь ушел из Москвы на Волок и начал с воеводами и с людьми своими собирать войско. И узнал о том окаянный царь Махмет-Гирей, и вскоре ушел восвояси, не дожидаясь, пока великий князь соберет силы…».13 

Как ни странно, но большинство летописей также крайне скудно, без каких-либо подробностей, освещают причину ухода татарских войск. И только Никоновская летопись сообщает о намерении татар «скороспешно со всяким безрассудством достигнуть богохранимого града Москвы, и посады тщахуся огнем запалити, но возбрани им божественная сила, не дала приблизиться им, и татары возвратишься, далеко до города не дойдя».14 

По мнению С.В. Перевезенцева, «к сожалению, в тот раз все оказалось намного страшнее, нежели кратко описал летописец. По другим свидетельствам мы знаем, что и окрестности Москвы были сильно разорены, а крымчаки увели с собой огромный полон. Но стольный город Махмет-Гирей взять так и не смог. И православный народ знал почему – Сама Божия Матерь явила Москве свое заступничество от Владимирской иконы Божией Матери. Недаром, несколько позднее, в память о чудесном спасении столицы от крымского нашествия был установлен еще один праздник в честь этой главной русской святыни – 21 мая (3 июня)».15  

Церковный праздник 21 мая первоначально был связан с памятью поновления Владимирской иконы в 1514 г.16 Позднее его соотнесли с памятью о чудесном избавлении от нашествия Махмет-Гирея в 1521 г. Б.М. Клосс полагает, что осмысление события 1521 г. как «новейшего чуда Богоматери» относится ко 2-й пол. XVI в., когда и был установлен праздник 21 мая.17 

Произошедшее в татарском лагере подробнейшим образом описано в «Степенной книге»: «Внегда безбожній Царь Маагмед Гирей <…> хотяху нападнути ко граду Москвъ, предиже себе посла, повеле посады пожещи у града Москвы, и тогда возбрани им Божій промысл сице: еще бo далече града пріидоша безбожніи посланницы, и видеша полны поля безчисленнаго множества Рускаго воинства, Татары же видешеи, и велій страх нападе на них, возвратишася, и трепетни прибегша к Царю своему, сказаша ему многое Руское воинство. Царь же удивися, и не верно вменяя, и на своих гневашеся, и яряся, и страшливы нарицаше их, и вскоре иных посылает. И шіи шедше, и видеша того сугубейше воинстно Руское, и паче первых ужасошася, и многою боязнію одержими прибегоша к Царю, и виденная воинства оба полы (т.е. поджигатели) посадов сказаша ему - Царь же недоумеяшеся, ведяше бо известно от сущих у него Руских пленников, яко не возможно тако скоро снитися вкупе таковому многому воинству, и третіе посла некоего от ближних своих уведатя истинну. И тому шедшу, и узре неисчетное множество Московскаго воинства, и.вельмя ужасеся, и трепеща скоро прибежа, и вопія: „ о Царю! что коснеши? побегнем быстрейше, не вемы аще возможем убежати. Сверепоустремительно бо грядут на нас безмерное множество войска от Москвы.„ И тако страх велій нападе на Царя и на всех Татар, и побегоша невозвратно…».18  

Именно эта защита Свыше и отражена в образе Преображенского храма в Острове: четверик храма трактован как неприступный город-крепость, охраняемый небесным воинством. Тем самым Сонмом Сил Небесных, которое явилось татарам в виде Русского войска, и которое традиционно символически изображается в русских храмах пирамидой кокошников. Но только такое количество – в Преображенском храме их более двухсот – явление редчайшее для русской архитектуры, что как раз и соответствует «неисчетному множеству» Сил Небесных. 

Попробуем теперь уточнить дату бегства татарского войска. В разных источниках указываются разные сроки пребывания татар под Москвой - и «две недели», и «десять дней». Но Владимирский летописец рассказывает об этом наиболее подробно: «Царь крымской Ахмут Кырий … пришол месяца июля 27 день в суботу, а в неделю и Оку перевезлися и заставу побил и воеводу князя Феодора поймал, а в понедельник на Москве в осаду в город люди бежали. А князь великий Василей того же дни выступил с Москвы на Волок Ламский, а царь ходил, повоевал до Угреши манастыря святаго Николы, монастырь жжог, у церкви у каменой верх завалился, и мало города Москвы не доходили, и много монастырев пожог и сел и много посече и поплени по Рязанской земли и по Коломенской земли и сюды к Москве, и много зла учинил, а в полон поймал бояр и боярынь и княгинь и детей боярских и крестьян велми много поймал, а по всем городом Московским осада была. А царь стоял на Сиверки 6 дней, а князя великого сила стояла от Литовскаго, и князь великий послал по силу. Царь же слышав то в 7 день в неделю перешол Оку назад, и за Окою стоял неделю…».19 

27 июля плюс 7 дней – это 3 августа. И еще «за Окою стоял неделю» - значит, до 10 августа. По другим летописям, царь Крымский «Оку перелез» 28 июля, а Разрядная книга называет другое число ухода - «Лета 7029-го <…> августа в 12 день, как царь пошол из земли назад…».20 Если от этой даты, от 12 августа отсчитать назад 7 дней, то получим 5 августа, когда он «перешол Оку назад». Получается, что где-то между 3-м и 5-м августа и увидели татары «полны поля безчисленнаго множества Рускаго воинства…». 

Но ведь 6 (19 по н.ст.) августа - это праздник Преображения Господня. И именно поэтому и новое освящение основания храма в Острове и, соответственно, разбивка его главной оси были сделаны в связи с новым посвящением храма Преображению Господня. А в церковном календаре осталась дата 21 мая (3 июня), связанная первоначально с поновлением (реставрацией) Владимирской иконы в 1514 г.  

Таким образом, прояснилась причина перерыва в строительстве храма, а новым посвящением храма объясняется его неповторимый образ.

«Лета 7027 (в 1519 году) <…>Тое же весны жил князь велики в селе в своем в Острове от месяца майя до заговенья до Петрова».21 Наиболее вероятно, что пока Василий III жил рядом в своём дворце, стройка не начиналась. Основание храма было заложено, видимо, уже в следующий строительный сезон, летом 1520 г. А затем строительство было прервано в конце июля - начале августа 1521 г. набегом Магмет–Гирея. Немного выше летопись сообщает, что «Тое же весны (1514 года) князь велики Василей повеле заложити и зделати церкви каменые и кирпичные на Москве на Большом посаде <…> за Неглинною Леонтей, чюд[о]творець ростовский, да Петр, чюдотворець московский и всеа Русии, <…> да на Устретенской улице Введенье Пречистые. <…> А всем тем церквам мастер был Алевиз Фрязин».21 А Владимирский летописец сообщает другую важную подробность: «Того же лета (7027 или в 1519 году) месяца ноября 21 день священна бысть церковь Введение святыа Богородица на Устретенской улици Варламом митрополитом при великом князи Васильи Ивановиче, а ставили ПСКОВИЧИ ПЕРЕВЕДЕННЫЕ».22  

Слово «ставили» можно понимать двояко – ставили, в смысле строили своими руками и своими средствами, или же просто являлись заказчиками строительства. Попробуем разобраться. «Псковичи переведенные» были теми представителями псковской знати, которые были взяты под стражу ночью, 24 января 1510 года и той же ночью вместе с семьями отправлены в Москву. «Всего из Пскова было выслано триста семей, и такое же количество московских семей прибыло им на замену. Однако это было только началом переселения. После изгнания группы верхов псковского общества, семьи представителей среднего класса были выселены из своих домов в центральной части города, которые затем заняли московиты. Таким образом, у псковичей среднего класса было отнято 6500 усадеб. Неясно, все ли из них были отправлены в Московию, или кому-то разрешили строить новые дома за пределами города».23 

 

Через 45 лет практика переселения псковичей повторилась, правда, в совсем другом масштабе: в 1555 г. «десять семей пскович, подпавших гневу Государеву, свезены в Казань», которая, как известно, именно в этот момент нуждалась в квалифицированных строительных кадрах.24 Потому, есть основание предполагать, что и отец Иоанна Грозного, Василий III при переселении псковской знати в Москву в 1510 г. не упустил возможности приблизить к себе лучших в России строителей. Свидетельством этому является не дошедшая до наших дней, но хорошо известная по фотографиям, церковь Николая Чудотворца на Мясницкой (см. фото), в которой органично сочетались московские, итальянские и псково-новгородские черты. Подобный облик, видимо, имела и Введенская церковь на Лубянке. Судя по изображениям на планах Москвы, она также имела одну главу и восьмискатную кровлю. Таким образом, мы имеем основание полагать, что среди псковской общины были церковные мастера - строители, которые и возвели Введенский храм в центре своей слободы на Лубянке под руководством итальянского зодчего Алевиза Нового. Эти факты объясняют и в дальнейшем великолепное знание «псковичей переведенных» европейской, в частности итальянской архитектуры.  

Нет необходимости доказывать, что строительство благодарственных храмов сразу же после каждого значительного события в истории является неотъемлемой частью жизни православной России. Примеров этому множество. «Того же лета (7022 /1514) месяца июля ходил князь великий Василей Иванович в третьи под Смоленск и стоял под ним два месяца и взял град Смоленск месяца августа 1 день на Спасов день, Происхожение честнаго креста господня, и во граде Москве князь великий церковь постави святаго Спаса, происхожение честнаго креста господня и святых мученик Маковей по плоти и учителя их Елеозара и матери их Соломонии, от реки поставлена на рве».25

Поэтому считать, что храм построен в более позднее, «грозненское» время, как об этом говорит устное предание, не представляется возможным – Василий III не мог надолго откладывать строительство благодарственного храма, не мог оставить разоренным свое «любимое село».  

25 Декабря 1522 г. перемирием на пять лет завершилась Русско-Литовская война 1513 – 1522 гг. А войско, вернувшееся из Литвы и собранное для отражения нового нападения, весной 1524 г. отправляется в Казанский поход, который закончился бегством Саиб-Гирея, и возведением на царство в Казань царевича Сафа-Гирея. А в августе 1524 г.а пришло известие о том, что Мухаммед-Гирея на Дону убили. 

Начиная с 1525 г. заново отстраиваться Коломна, разоренная тем же татарским набегом, а в память о заступничестве Божией Матери в походе на Смоленск, который сто десять лет находился под властью Литвы, завершившийся возвращением города, в Москве весной 1525 г. основывается Новодевичий монастырь. Потому и строительство Преображенского храма в Острове на ранее возведенном основании могло возобновиться, скорее всего, только в 1525 г.  

В 1547 г. Иоанн IV принимал в Острове псковичей, следовательно, дворец и храм, без которого царская резиденция была бы немыслима, уже были выстроены. Видимо, из таких предпосылок 1520-1547 гг. датирует строительство храма б. директор музея-заповедника «Коломенское» А.Н. Маракушина (храм Преображения в Острове в то время был филиалом ГМЗ Коломенское).26  

Более точные данные опубликовал архитектор-реставратор С.А. Гаврилов. Он пишет, что «упоминавшаяся под 1525 годом в литературе дата закладки церкви Спаса Преображения Господня в государевом селе Остров, вероятно, относилась к деревянной церкви. Хотя такой знаток древнерусской архитектуры, как Н.Н. Свешников считал, что именно так должна датироваться существующая каменная церковь».27 В телефонном разговоре Сергей Александрович затруднился назвать первоисточник этого «упоминания в литературе», но мнение Николая Николаевича Свешникова, который занимался реставрацией Преображенского храма в 1960 гг., подтвердил. Убедительна также гипотеза С.А.Гаврилова о начале строительства церкви Вознесения в Коломенском в 1528 г., и о продолжительности ее строительства в течении 5 строительных сезонов.

 

Путем сопоставления строительных объемов во многом очень похожих храмов, Преображения в Острове и Вознесения в Коломенском, можно предположить, что возведение Преображенского храма в Острове было завершено не позднее 1527 г., что совпадает с началом строительства другой церкви «Преображение господа нашего Иисуса Христа с приделы» - собора Спаса на Бору в Московском Кремле.  

Теперь вернемся к некоторым деталям. В круглых окнах приделов храма И.Э. Грабарь видел «мотив закомарных раковин Московского Архангельского собора». Отметим также, что сама форма изгиба удивительно красивой формы наличников этих окон поддержана и формой всех трех порталов Преображенского храма. Именно здесь их профили прорисованы одной рукой. Этот «S-образный откос», столь гармонично сочетающийся с формой наличников круглых окон приделов Островского храма, повторенный примерно через четверть века в северном и южном порталах Успенского собора Троице-Сергиевой Лавры, оказывается там несколько инородным. Появление в них этого профиля может быть обусловлено заказчиком Успенского собора – Иоанном Грозным, указавшим на порталы храма в Острове, как на образец. Возвращаясь к теме «романских» арок, упоминаемых в начале статьи, и других романо-готических деталей храма, стоит вспомнить, что самый западный, пограничный город Псков, имел и самую тесную связь с Европой. Но не только псковские мастера, которые «от немец пришли навыкши тамо тому делу каменосечной хитрости», могли по собственной инициативе привнести эти элементы в общую, «псково-московскую» архитектуру храма в Острове. Они могли появиться и в связи с контекстом внешнеполитических симпатий Василия III и его окружения.  

Н.М. Карамзин подробно пишет о том, что в войне с Литвой 1513-1522 гг. «вторым союзником нашим был Великий Магистр Немецкого Ордена Албрехт Бранденбургский.<…> Крестоносные Витязи Иерусалимские дружественно простерли руку к Великому Князю. Албрехт прислал в Москву Орденского чиновника, Дидриха Шонберга, принятого со всеми знаками уважения. В такое время, когда двор говел и обыкновенно не занимался делами, на первой неделе Великого Поста, Шонберг имел переговоры с Боярами, в Субботу обедал у Государя, в Воскресенье вместе с ним слушал Литургию в храме Успения. Заключили наступательный союз против Короля (Сигизмунда) <…> Условились хранить договор в тайне».28 

А после брака Василя III с Еленой Глинской в 1526 г. «дядя новой великой княгини Елены - князь Михаил Львович Глинский <…> стал важной фигурой при великокняжеском дворе. В думе Глинский занимал третье место после князя Бельского и князя Шуйского …Елена провела юность в Литве и впитала многие понятия и обычаи западной цивилизации и западного образа жизни … Михаил Глинский получил блестящее образование, и в молодости провел двенадцать лет за границей, в Германии, Италии (где он был обращен в католицизм) и Испании. В течение некоторого времени он служил в армии герцога Альбрехта Саксонского …Любимым врачом Василия был немец из Любека, Николай Булев».29  

Как мы видим, поводов для симпатии к немецкой культуре и для включения в архитектуру храма романно-готических деталей было предостаточно, да и для псковских мастеров они не были чужими. Тема «романских» арок-машикулей под карнизом четверика храма в Острове могла быть навеяна также и подобными деталями в колокольне Ивана Великого. Построенная Бон Фрязиным в 1505-1508 гг., она вдохновила многих русских мастеров на собственные творческие разработки в первой трети XVI в. – в Пскове (Вознесенская церковь-колокольня Снетогорского монастыря, ок.1526 г., датировка по надписи на колоколе), в Новгороде (церковь-колокольня Григория Армянского в Варлаамо-Хутынском монастыре 1535-1536 гг.), в подмосковном Николо-Песношском монастыре (Богоявленская церковь под колоколы, датированная А.В.Ягановым первой четвертью XVI в.), в которой мы видим другой вариант темы «романских арок», но уже килевидной формы.30
 

Об архитектуре приделов Спасо-Преображенского храма в Острове следует сказать особо, постольку они чрезвычайно архаичны и прототипами имеют ряд построек последней четверти XV в. Это, прежде всего Спасо-Преображенский собор Спас-Каменного монастыря 1478-1481 гг., и особенно – Никольский собор Антониева Краснохолмского монастыря, возведенный в 1481-1483 гг. Со вторым, Никольским собором, придельные храмы Иоанна Богослова и Феодосия Великого у Преображенского храма в Острове сближает не только общая композиция верха – три ряда полукруглых кокошников, по три в каждом ряду - но и еще ряд деталей: профиль дуг архивольтов закомар-кокошников, очень простой ступенчатый карниз, состоящий в обоих случаях из нескольких обломов – небольшие различия есть только в наборе профилей, и очень узкие лопатки.

 

«Столь узкие лопатки мы находим в раннемосковском зодчестве – в соборе Троице-Сергиевой лавры <…> Из современников собора узкие лопатки имеют два северных монастырских собора – Ферапонтов и Кирилло-Белозерский, относящиеся также к последней трети XV в. Особенно показателен последний памятник, также отличавшийся большими размерами, массивностью и грузностью форм, отчего его лопатки казались особенно хрупкими».31

Из четырех перечисленных соборов последней четверти XV в. века лишь один – в Краснохолмском монастыре – имеет полукруглые закомары, появившиеся в нем, по-видимому, под впечатлением от только что построенного кремлевского Успенского собора Фиораванти. И вот что особенно важно. Владимирская икона Божией Матери окончательно была перенесена в Москву в 1480 г. в Успенский собор Московского Кремля сразу же после окончания его строительства, где она и была установлена на постоянное место, на «десной» стороне иконостаса. С этим событием связывают спасение Москвы от нашествия хана Ахмата. Не является ли это причиной обращения к архитектуре Успенского собора как к образцу, поскольку в нем находится величайшая святыня, самый почитаемый образ Матери Божией, обращение к которой вновь спасло столицу в 1521 г.?

 

А дарохранительница, Малый Сион Успенского собора 1486 г. (см. фото), не явилась ли она той моделью, к которой восходит композиция и придельных храмов Острова? Если это предположение верно, то мы получаем более убедительное обоснование и некоторой эклектичности, и разномасштабности деталей основного объема Преображенского храма и его приделов, которые исследователи пытались объяснить то разновременностью их строительства, то одновременным участием в строительстве разных зодчих….  

С Никольским собором Краснохолмского монастыря храм Спаса Преображения в Острове связывает еще одна деталь, которую мы пока нигде более не встретили. Карниз главы шатра имеет уникальную коническую форму и рисунок, подобного которому нет ни в одном шатровом храме. Некоторое сходство с которым мы видим на капителях порталов собора Краснохолмского монастыря. Вопрос этот требует дальнейшего изучения. Поэтому от комментариев воздержимся, и гипотез выдвигать не будем, но сходство для нас достаточно очевидное.

Все перечисленные особенности архитектуры только подтверждают точку зрения Ю.П. Спегальского, относившего Преображенский храм в самому началу XVI в.: «Многие особенности храма в с. Острове дают основания считать его наиболее старым из всех дошедших до нас шатровых храмов по следующим причинам: план, очень близкий к планам предшествовавших церквей с крестообразной основой, слабое развитие восьмерика и шатра, излишне большая величина главки, сохраняющей характер главы обычного, не шатрового храма, и сложность обработки переходов от стен храма к восьмерику и от восьмерика к шатру. От церквей в московском Ивановском монастыре, с. Ильинском и Благовещенском погосте храм в с. Острове отличала (в его предполагаемом первоначальном виде) лишь компоновка верха, т. е. введение восьмерика, шатра и сводов, перекрывающих углы».7  

К этому можно добавить, что с перечисленными церквями Ивановского монастыря, села Ильинского и на Благовещенском погосте храм в Острове сближает еще и простой лаконичный карниз его приделов. Подобные формы карнизы уже примерно с 1530 гг. постепенно вытесняются более классическим трехчастным карнизом (храмы Кирилло-Белозерского монастыря – Иоанна Предтечи и Архангела Гавриила, 1531-1534 гг.). Близкий к ним по архитектуре Никольский собор Угрешского монастыря, выстроенный заново на старом основании после упоминаемого разорения 1521 г., по особенностям его архитектуры (широкие пилястры, трехчастный карниз), можно считать уже более поздним временем, по отношению к приделам храма в Острове. 

Таким образом, стилистический анализ дает нам границы датировки от 1508 г. – окончания строительства Кремлевской колокольни Иван Великого до 1530-х гг., временем распространения трехчастных карнизов Алевизовского типа. Особенности архитектуры храма – поворот основного объема по отношению к основанию, вызванный новым посвящением храма и повторной разбивкой оси, данные археологии («стена «первоначальной» апсиды, <…> не была возведена) – связывают его строительство с событиями 1521 г.  

Анализ исторических событий по различным письменным источникам также подтверждает дату начала строительства – 1525 г., упоминаемую еще Н.Н.Свешниковым, как наиболее реальную. Все это позволяет сделать следующие выводы: 

1. Дворцовая церковь великокняжеского села Остров построена в 1525-1527 гг. на основании храма, заложенного в 1520 г.
 
2. Она является храмом-памятником избавления Москвы от набега Мухаммед-Гирея «предстательством Пречистыя Богородицы и молитвами всех святых» в канун праздника Преображения Господня 6 (19) августа 1521 г.
 
3. Строили храм не приглашенные из Пскова мастера, а «ПСКОВИЧИ ПЕРЕВЕДЕННЫЕ» в Москву в 1510 г., которые к своему псковскому строительному искусству и каменосечной хитрости «от немец» прибавили еще и опыт работы с гениальным Алевизом Фрязином. 

Единственным исследователем древнерусской архитектуры, связавшим строительство храма в Острове с событиями 1521 г., был наш именитый коллега Михаил Петрович Кудрявцев: «в селе Остров на юге от Москвы при великокняжеском загородном дворце была отстроена белокаменная церковь Преображения Господня в ознаменование отхода войск хана Мухамед-Гирея. (1521 г.)». 32  

И еще один интересный факт совпадения имен. Известно, что в 1555 г. царский указ повелевал «городовому мастеру Постнику Яковлеву, да каменщикам Псковским Ивашку Ширяю с товарищи <...> новый город Казань камен делати…». Одно из этих имен – Ивана Ширяева – упоминается в летописях в связи в другим храмом, построенном в центре Москвы тем же, уже упомянутым здесь, зодчим Алевизом – храмом Введения Пресвятой Богородицы за Торгом, в Китай-городе: «Тое же зимы [7027-7028], месяца февраля 12, … , молитвами Пречистыа Девы Богородица Мариа, в новосозданнемъ храме честнаго еа Введения, …за Торгом, Богъ помиловалъ на молебне своеа пречистыа Матери, исцели Иванову жену Ширяева именем Олену: руку имеа скорчену и ногою не владела, и абие бысть здрава…».33 

Нельзя, конечно, исключать, что речь здесь идет о полном тезке Ивашки Ширяя царского указа 1555 г., но уместно будет заметить, что чудо исцеления жены Ивана Ширяева произошло через 3 месяца после освящения Введенской церкви на Лубянке, которую строили псковичи, а «мастер был Алевиз Фрязин». Такие совпадения имен встречаются крайне редко. Если предположить, что Постник Яковлев и Иван Ширяев родились примерно на рубеже XV-го и XVI вв., то на строительстве московских Алевизовских храмов они могли бы быть 14-20-тилетними подмастерьями, познающими тонкости псковского и «фряжского» строительного искусства, а ко времени Казанского похода быть уже опытными и признанными мастерами, которым немного за 50. И, к тому же, должны были уже иметь блестяще реализованные постройки. Только таким и можно было поручить выполнение важнейшей государственной задачи - строительство новой крепости. А неоднократно проводимые параллели в построении архитектурных форм храма Спаса Преображения в Острове и храма Троицы и Покрова на Рву позволяют предполагать, что храм в Острове и есть одна из наиболее ранних работ церковного и городового мастера Постника Яковлева. 

И эта гипотеза способна разрешить многие сложные и спорные вопросы истории русской архитектуры первой половины – середины XVI в. 

Литература 

1.Шурыгин А. Село Остров, Подмосковье. Журнал "Самиздат" 2009. http://samlib.ru/s/shurygin_a_i/ostrov.shtml
2. Низовский А.Ю. Православные храмы и монастыри. М., 2005.
3. Иванчин-Писарев Н.И. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. М., 1843. С. 9, 61. http://www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=3779
4. Грабарь И.Э. История русского искусства. Том 01. Архитектура. До-Петровская эпоха. М., 1910, С.14.
5. Грабарь И.Э. История русского искусства. Том 02. Архитектура. До-Петровская эпоха (Москва и Украина) М., 1910, С.67-68.
6. Окунев Н.Л. Храм Спаса Преображения в с. Остров под Москвой. В книге: Храм-памятник в Брюсселе, М., 2005, С.102.
7. Спегальский Ю.П. Избранные статьи. К 100-летию со дня рождения. Псков, 2009. С. 123.
8. Ермолаев М.М. Неизвестный Остров. Архив наследия – 1999. Сборник статей. М., 2000. С. 126-157. http://www.oiru.org/biblio/93.html?d08654f44816965d0207921728fc7333=02421bca838af41b4778123b2a4811bc
9. Баталов А.Л. Церковь Преображения Господня в селе Остров: вопросы датировки и происхождения мастеров // ДРИ: Художественная жизнь Пскова и искусство Поздневизантийской эпохи. К 600-летию со дня основания города. М., 2009. С. 353-359. http://www.drevneru.ru/images/DRI_Pskov_Batalov.pdf
10. Раппопорт П.А. Строительное производство Древней Руси (X–XIII вв.). СПб: Наука, 1994. С.114.
11. Постниковский летописец. ПСРЛ (Полное собрание русских летописей). Т. 34. С. 1.
12. Егорова Е. Угреша в «Истории государства Российского» Карамзина. Официальный городской сайт муниципального образования "Городской округ Дзержинский" http://www.ugresh.ru/arxiv/uv/2002/17/p38-1.htm
13. Софийская Вторая летопись. ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 263.
14. Никоновская летопись. ПСРЛ. Т.13. Спб, 1904. С.38.
15. Перевезенцев С.В. Свято-Никольский Угрешский ставропигиальный мужской монастырь. М., 2004; Перевезенцев С.В. Почитание на Руси Владимирской иконы Божией Матери. http://www.portal-slovo.ru/history/35221.php
16. Софийский временник. Ч. 2. С. 294-295; ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. С. 254.
17. Клосс Б. М. Избр. труды. М., 2001. Т. 2. С. 125-126.
18. ПСРЛ. Т. 21. Издание 1-е. Половина 2-ая. Книга Степенная царского родословия (11-17 степени грани). СПб., 1913. С. 602-603.
19. Из "Владимирского летописца" // Исторические записки, Том 15. 1945. /л. 240/.
20. Разрядная книга 1475-1598 гг. М. АН СССР. (Институт истории). Наука.1966. С.51. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XV/1460-1480/RK_1475_1598/text2.htm
21. Постниковский летописец. ПСРЛ (Полное собрание русских летописей). Т. 34. С. 12-13.
22. Из "Владимирского летописца" // Исторические записки, Том 15. 1945./л. 237 об./.
23. Вернадский Г.В. Россия в средние века. М. 2000. Гл. V, ч. 2. Присоединение Пскова. http://gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv451.htm#vgv451para02
24. Болховитинов Е.А. Сокращенная Псковская летопись. 1831 г. http://www.manarchija.org/pskou
25. Из "Владимирского летописца" // Исторические записки, Том 15. 1945. / л. 232 об./.
26. Маракушина А.Н. История с. Остров. Архив ГМЗ Коломенское. Д. № 395. С.4.
27. Гаврилов С.А. Иконописные аллегории. Прим. 30. 2008. http://forum.vgd.ru/post/88/16224/p268571.htm?IB2XPnewforum_=nr4nvaduj3qlikl8qslvq02pr4#pp268571
28. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 7, гл. 2.
29. Вернадский Г.В. Россия в средние века. М. 2000. Глава V, часть 1-4.
30. Яганов А.В. Николо-Песношский монастырь в XVI веке. Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. М., 2008, С. 265.
31. Выголов В.П. Никольский собор Антониева Краснохолмского монастыря (последняя четверть XV в.) В книге «Памятники русской архитектуры и монументального искусства» М., 1991. С.12-13.
32. Кудрявцева Т.Н. Памятники Воинской славы в Москве. 2006. Текст составлен по материалам картотеки архитектора М.П.Кудрявцева и его книг. http://www.pobeda.ru/content/view/977/
33. Львовская летопись. ПСРЛ. Т.4. С. 515.

© Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева, Б.В. Винников,  2015.