Редкий памятник древнерусского искусства

Оригинал взят у expertmus в Редкий памятник древнерусского искусства 

Как уже сообщалось ранее (http://expertmus.livejournal.com/51678.html), 31 января 2010 г. в нашем Музее им. Андрея Рублева состоялось закрытие выставки «Слово и образ. Русские житийные иконы XIV – начала XX века», анонс о которой был дан в сообществе rublev_museum: http://community.livejournal.com/rublev_museum/11277.html. 

Отдавая себе отчет, что выставку не смогли посетить не только многие москвичи, но и большинство россиян, предлагаем вниманию всех ценителей древнерусского искусства статью об одной из уникальных житийных икон, находящихся в частном собрании. Эту статью подготовил наш замечательный реставратор Савва Васильевич Ямщиков (1938-2009), безвременно отошедший ко Господу 19 июля 2009 г. Его вклад в спасение русской культуры, равно как и талант научного исследователя, еще предстоит постигать новым и новым поколениям, для которых и предназначена эта публикация in memoriam. 

Редкий памятник древне­русского искусства
 
Из собрания Н. Воробьева (Москва). 
С. Есаян, С. Ямщиков 

История коллекционирования иконописи в России знает ряд замечательных имен. Н. Лиха­чев, И. Остроухов, Н. Конда­ков, А. Анисимов, А. Уваров и многие другие были не толь­ко выдающимися знатоками и исследователями древнерус­ской живописи. Они были также страстными собирателями иконописи, и им мы во многом обязаны тем, что являемся обладателями бесценных сокровищ, вошед­ших в коллекции наших му­зеев. Венчает этот далеко не полный список имя Павла Ко­рина, который завещал свое великолепное собрание Треть­яковской галерее. 

Мы наблюдаем поистине все­народный интерес к древнерус­ской культуре. Коллекциони­рование иконописи пережива­ем сейчас второе рождение. Процесс этот, никак не фикси­рованный, распространяется вширь, и наряду с известны­ми, много лет создававшимися собраниями появляются моло­дые коллекции, в которых мы подчас находим первоклассные произведения искусства. Этой статьей мы начинаем се­рено публикаций, которые по­знакомят наших читателей с рядом первостепенных памят­ников древнерусского искусст­ва из частных собраний, в большинстве своем раскры­тых только в последнее время.

Недавняя находка и раскрытие иконы «Никита Бесоубийца с Деисусом и избранными святыми» - событие исключительное и в то же время зако­нное, если рассматривать его в ряду непрекращающихся на протяжении всего века открытий древнерусской живописи. Выдающиеся художественные качества памятника, оригинальное решение традиционной иконографической схемы, своеобразная живописная манера и целый ряд других специфических черт сразу привлекли внимание специалистов к вновь открытой иконе и поставили ее в число первоклассных творений мастеров Древней Руси.
Перед началом реставрационных работ авторская живопись на иконе «Никита Бесоубийца» была сокрыта под слоями потемневшей олифы, записей и покрытий, относящихся к XVII-XVIII векам. Раскрытие иконы   потребовало несколько месяцев кропотливого труда. Особенно сложным оказался процесс снятия тончайших прописей, лежащих   непосредственно поверх древних красочных поверхностей. Реставратору удалось максимально сохранить авторскую живопись.

 
Икона «Никита Бесоубийца с Деисусом и избранными святыми» (82 х 59 х 3 см) написана на цельной дубовой доске, тщательно затесанной. Соединительные планки, обыч­но применявшиеся старыми мастерами для крепления досок и предотвращения короб­ления дерева, в данном случае отсутствуют. Но несмотря на это, доска дошла до наших дней в состоянии безукоризненной сохранности. Поверх деревянной основы лежит левкас белого цвета, нанесенный довольно плотным слоем. На грунте сделаны два углубле­ния. Одно отделяет поля ико­ны от изображения; другое обозначает границы средника, где представлена центральная фигура. 

Живописная поверхность ико­ны разделена на несколько прямоугольных плоскостей. Верхний горизонтальный ряд занимают пять фигур Деисусного чина - Спас, Богоматерь, Иоанн Предтеча, архангелы Михаил и Гавриил. Далее сле­дуют сверху вниз и слева на­право изображения Николы, Власия, отшельников Онуф­рия и Петра Афонского, Геор­гия, Ильи Пророка, Зосимы Соловецкого, трех неизвестных мучеников и четырех муче­ниц. Надписи, указывающие имена представленных святых, сохранились фрагментарно и поэтому некоторых из них мы называем условно (Петр Афон­ский) или не обозначаем вов­се. Нижний регистр, где поме­щены фигуры мучеников, поч­ти целиком утрачен, и рестав­ратор оставил здесь вставку XVII века, не мешающую це­лостному восприятию автор­ской живописи. В центре ико­ны написан Никита, избиваю­щий беса. Все прямоугольни­ки отделены друг от друга тонкими линиями, исполнен­ными киноварью.

*

Древних живописных памят­ников с изображением Ники­ты Бесоубийцы, созданных на Руси, сохранилось немного. Самые старые из них датиру­ются XVI веком, да и то не первой его половиной. Истоки иконографии сюжета, пред­ставленного на публикуемой иконе, следует искать в про­изведениях древнерусской скульптуры и образцах при­кладного искусства. Наиболь­шей известностью пользуется сцена бесоубийства, помещен­ная на правом прясле запад­ной стены Дмитровского собо­ра во Владимире. Возможно, что мастера, украшавшие кня­жескую церковь, позаимство­вали некоторые детали компо­зиции с русских змеевиков, дошедших до нас. Прототипом могли служить и неизвестные сегодня памятники византий­ского искусства. В любом слу­чае тема борьбы Никиты с бе­сом, проиллюстрированная на стенах Дмитровского собора, получила огромное распростра­нение среди мастеров приклад­ного искусства. Литые крес­ты, образки и медные тельни­ки, датируемые XII-XVII ве­ками и украшенные фигуркой Никиты Бесоубийцы, встреча­ются весьма часто. 

Житие Никиты известно лишь по апокрифическим источни­кам и сказаниям. Сохранились греческие списки XII-XIV ве­ков; первый славянский пере­вод жития был сделан в XII веке, но имя Никиты пользовалось большой славой на Ру­си и раньше. Князь Борис, как об этом рассказывает автор «Сказания о Борисе и Глебе» (XI век), перед самой смертью размышляет о высоком подви­ге Никиты. Никита, сын импе­ратора Максимилиана, соглас­но легенде, всю жизнь прини­мал «мучения и страсти» и погиб от руки собственного от­ца. 

Самый же знаменитый эпи­зод в житии Никиты - история бесоубийства. Измученный очередной пыткой, страстотер­пец помещен отцом в темни­цу. Здесь ему является дьявол, принявший ангельское обличье. Но Никита распознал в ангеле беса, «простреже бла­женный руку свою, ять дьяво­ла и поверже под собою и на­ступи на шею его и задави». Затем святой снимает с ног своих кандалы и начинает из­бивать ими беса, который при­знается, что он есть «нарецаемый Вельзевул».
Средник публикуемой нами иконы как раз посвящен мо­менту борьбы Никиты с бе­сом, моменту, близкому к по­бедному завершению. Никита изображен одетым в кафтан и развевающийся плащ. Ха­рактер одеяния святого гово­рит о том, что живописцу бы­ло известно сказание именно о Никите Бесоубийце, а не ис­тория двух других одноимен­ных святых - Никиты Готско­го и Никиты - малоазийского отрока, которые хотя и не уби­вали беса, но впоследствии ле­генда приписала им этот под­виг. (В русских иконах часто изображают Никиту Готского или, как его чаще называют, Никиту-воина, избивающим бе­са, и облачен святой при этом бывает в воинские доспехи). 

«Никита Бесоубийца с Деису­сом и избранными святыми» имеет много общего во внеш­нем решении с изображением Никиты на трехрядной иконе XVI века из Русского музея (б. собрание Н. Лихачева). Та же темница, похожая на ска­зочную русскую постройку, та же поза Никиты, бьющего бе­са оковами, те же одежды, та же сила движения, энергично­го, полного внутренней дина­мики. Но в иконе Русского му­зея чувствуется известная су­хость, присмиренность творче­ского почерка художника, строго следующего требовани­ям иконописного искусства XVI века. Во вновь открытой иконе, наоборот, все говорит о неповторимом, глубоко ин­дивидуальном толковании классического сюжета. Памят­ник многими нитями связан с типичными образцами совре­менного ему изобразительного искусства и все-таки до ма­лейших деталей отличается от известных прообразов. Автор публикуемой иконы - верный последователь новгородской школы живописи. Это сказы­вается и в уверенных линиях рисунка, и в насыщенной па­литре, и в принципе построе­ния ликов, и в откровенной, лишенной иносказательного характера системе мышления. Но среди новгородских памят­ников трудно подыскать пря­мую аналогию изображению Никиты Бесоубийцы. Худож­ник настолько самобытен, что его произведение не уклады­вается в строгие рамки опре­деленного художественного направления. 

*
 
В заключение хочется лишь отметить, что время выдаю­щихся открытий еще далеко не кануло в прошлое. Об этом свидетельствует и факт откры­тия иконы «Никита Бесоубий­ца с Деисусом и избранными святыми». Находка эта стано­вится в длинную цепь откры­тий, постоянно обогащающих, а подчас и изменяющих наши слишком быстро стандартизи­рующиеся представления об искусстве Древней Руси, пред­ставления, в которых всегда следовало бы оставлять мес­то для подобных находок. 

Библиография. 
Н и к и т и н о  м у ч е н и е. Из полуустава Торжественника XVI века. В книге Н. Тихонравова. Памятники отреченной русской литературы. Том II. М., 1863.
В. И с т р и н. Апокрифичес­кое мучение Никиты. Одесса, 1899.
И.   Ч е т ы р к и н. К вопросу об изображениях великомуче­ника Никиты. Труды X Архе­ологического съезда в Риге. Том III. М., 1900.
Н. Д о б р ы н к и н. Об иконо­графических формах велико­мученика Никиты. Там же.
Н. Лихачев. Материалы для русского иконописания. Атлас снимков. Часть I, № 286. СПБ., 1906.
Н. Кондаков. Русская икона. Часть II. Прага, 1933. С. 245.
И. О к у н е в а. Икона св. Ни­киты, избивающего беса //Seminarium Kondakovianum, VI. Прага, 1935.

© Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева.