Игумен Никон (Воробьев): «Я открыл свое объяснение "Троицы" Рублева»

Оригинал взят у expertmus в Игумен Никон (Воробьев): «Я открыл свое объяснение "Троицы" Рублева»

 

Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению (Мк. 3, 28-29)

У наших коллег в Вологодском государственном музее-заповеднике в среду Светлой седмицы 23 апреля 2014 г. состоялась презентация отреставрированной иконы «Преподобный Сергий Радонежский в житии». Икона «Преподобный Сергий Радонежский в житии» (конец ХVII – начало ХVIII века) была доставлена в музей в 1926 г. из Спасо-Прилуцкого Димитриева монастыря. На презентации иконы выступил архиепископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан. Настоящий иконописец старался жить такой жизнью, которой жили святые. «Недаром, – сказал архиепископ, –  самые известные иконописцы прославлены Церковью в лике святых – например, преподобный Андрей Рублёв, который написал знаменитую «Троицу» в похвалу своему учителю – Преподобному Сергию».

Мало кто может понять глубокий смысл, заложенный иконописцем в этом образе, подчеркнул владыка. Разные есть толкования, далеко не все из них верны. В одном из своих писем подвижник нашего времени игумен Никон (Воробьев) пишет, что он понял или близок к пониманию, что же значит «Троица» Андрея Рублёва. «Отец Никон, – заметил архиеп. Максимилиан, –  был человеком высокой духовной жизни и смысл этого образа был ему открыт свыше». Также и настоящий иконописец должен вести высокую духовную жизнь. Реставратор, который даёт иконе вторую жизнь, должен стараться жить чистой, высокой духовной жизнью, чтобы понимать автора этой иконы».

Речь идет о письме игумена Никона 1961 г., опубликованном проф. А.И. Осиповым под номером 233 в его подборке писем в память о своём духовном наставнике (Никон (Воробьев), игум. Нам оставлено покаяние. М., 1997): «Я открыл свое объяснение "Троицы" Рублева. Приедешь – расскажу. Уверен в правильности. Не знаю, есть ли где такое объяснение. У Алпатова нет, хотя он и близко подходит.

Н.
6/II–61г.».

Напомним, что на тот момент были известны следующие интерпретации расположения ангелов рублевской «Троицы»:

1-я трактовка: слева (от нас) - Бог Сын, в центре - Бог Отец, справа - Святой Дух (такой версии придерживались: В. Зандер в статье 1930 г. «О символике иконы Троицы Андрея Рублева» (Богословие образа. Икона и иконописцы. Антология. Составитель А.Н. Стрижев. М., 2002. С. 310-326) , Д.В. Айналов (Ainalov D. Geschichte der russischen Monumentalkunst zur Zeit des Großfurstentums Moskau, Berlin-Leipzig, 1933. S. 94.).

2-я трактовка: слева - Бог Отец, в центре - Бог Сын, справа - Святой Дух (Н.В. Малицкий (Малицкий Н. К истолкованию композиции «Троицы» // «Seminarium Kondakovianum», 1928. С. 30; Н. Малицкий. Панагия Русского музея с изображением „Троицы" // Материалы по русскому искусству, I. Л., 1928. С. 34., М.В. Алпатов (Алпатов М. «Троица» в искусстве Византии и в иконе Рублева. М.- Судак, 1923-1926; Алпатов М.В. Андрей Рублев. М., 1959), Л.А. Успенский и В.Н. Лосский (Ouspensky L., Lossky V. Der Sinn der Ikonen. Bern; Olten, 1952. S. 203), К. Онаш (Onasch К. Phantastische oder legitime Ikonen-Deutung? Grundsätzliche Bemerkungen zur Deutung orthodoxer Ikonendenkmaler //Theologische Literaturzeitung. 1953. Bd.78, N6. S.322–326).

Так, М.В. Алпатов по поводу размещения каждого из Лиц Святой Троицы пишет: «Как символическое произведение, «Троица» Рублева допускает разночтения. Можно сосредоточить внимание на отдельных фигурах, на ангельских ликах, тогда бросается в глаза, что художник дал каждому из них свою характеристику. Ангел слева сидит напряженно, лик его строгий, почти суровый, черты лица резко обозначены, брови нахмурены, видимо, это изображение повелевающего Бога Отца (не столько изображение, сколько его подобие). Средний Ангел склоняет голову, Его опущенная рука обозначает покорность воле Отца (жест этот имел тот же смысл среди «ангельского чина» - монашества). Только в Его чуть дрогнувших устах угадывается скорбь. Чаша, которая стоит перед Ним, напоминает о жертве, в которую Он приносит Себя. Третий Ангел, самый стройный, одухотворенный, женственный, служит свидетелем диалога двух остальных, склоненная голова означает его согласие с общим решением. Это Третье Лицо Троицы, Святой Дух» (Алпатов М. Андрей Рублев. М., 1972. С. 100).

3-я трактовка: слева - Святой Дух, в центре - Бог Отец, справа - Бог Сын (граф Юрий Александрович Олсуфьев (Олсуфьев Ю. А. Три доклада по изучению памятников искусства бывшей Троице-Сергиевой Лавры. Сергиев Посад, 1927. С. 11); архиепископ Сергий (Голубцов)). Эту версию владыка-иконописец высказал в своём курсовой работе, написанной в 1951 г. по окончании Московской Духовной Академии (опубликована в «Богословских трудах». Т. 22. М., 1981):

«В литературе средний Ангел характеризуется монументальностью фигуры, достигаемой расширением ее базы за счет выступающего широкого рукава правой руки, в которой дана нарастающая сила. Шея его энергично повернута вправо (Олсуфьев Ю. А. Три доклада по изучению памятников искусства бывшей Троице-Сергиевой Лавры. Сергиев Посад, 1927. С. 11). Справа от него сидящий Ангел приемлет взгляд и мысль, струящуюся от среднего Ангела, но не смотрит взаимно на него; он переносит свой взор на третьего, осуществляя собой подобную же связь с обоими Ангелами. Утверждают, что он характеризуется возможной действенностью, потенциально в нем содержащейся (Олсуфьев Ю. А. Три доклада по изучению памятников искусства бывшей Троице-Сергиевой Лавры. Сергиев Посад, 1927. С. 11).

Волевая осанка Ангела, символизирующего Святого Духа, естественна; Он в деле восстановления человека является главным действующим Лицом, почему и молитва наша всегда начинается чтением или пением «Царю Небесный...», т. е. обращением к Святому Духу о созидании в нас храма Божия. «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа», - говорит апостол Павел (1 Кор. 6, 19).

Совершенно по-особому характеризован художником третий Ангел. Он оттенен способом тонко проведенного художественного противопоставления первым двум. В нем как бы заключается конец мысли, идущей от первых двух Ангелов. Вернее, он приемлет эту мысль, и она в нем завершает свой круг. В знак ее принятия он опускает правую руку на стол. Весьма правильно отмечена М.В. Алпатовым черта покорности в склонении его головы.

Безусловно, в данной теме искупления содержится и другой догмат - о Боговоплощении. В одежду левого Ангела, однако же, введен новый, зеленый цвет. Не может ли он собой символизировать землю в ее идеальном цветовом выражении? А если можно на этот вопрос дать положительный ответ, то тогда можно поставить и другой вопрос: этот Ангел не олицетворяет ли собой Богочеловеческую природу Сына Божия, соединившего в Себе небо и землю? Не в его ли фигуре, столь полной лиризма, таится последняя творческая мысль художника - запечатлеть в образе решение Предвечного Совета Святой Троицы о воплощении Сына Божия и ниспослании Его на землю как искупительной Жертвы для вос­становления падшего человеческого естества. Окраска в зеленый цвет одежды правого (от нас) Ангела может иметь косвенное на это указание. Рублеву вполне мог предноситься праздник Благовещения, прославляющий Предвечный Совет, решение которого известить некогда пришел Святой Деве Архангел Гавриил.

Как мог преподобный Андрей Рублев, создавая подобный творческий замысел, нарушить догматическую мысль расположением Сына Божия не одесную, а ошуюю Отца? Некоторым оправданием для нас, зрителей, может служить следующая особенность богослужебно-литургического порядка. Обычно мы привыкаем к тому, что правая от престола сторона и в народе считается правой: справа от престола стоят в алтаре старшие служители, кроме предстоятеля, спра­ва стоят мужчины в храме, слева – женщины».

Как поясняет архиеп. Сергий, «в пользу нашего истолкования размещения под видом трех Ангелов всех Лиц Святой Троицы есть суждение заслуженного профессора Ленинградской Духовной Академии Н.Д. Успенского. «Ваша трактовка Святой Троицы, - пишет он автору данной работы, - не только убедительна, но и важна тем, что она наглядно показывает самую гениальность художника. И мне кажется, что Ваше сомнение в связи с тем, что при такой трактовке справа оказывается Третья, а не Вторая Ипостась Святой Троицы, напрасно. Мы исповедуем Сына, «восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца», то есть как Ипостась, равночестную Отцу. Но это одна сторона в понимании догмата о Святой Троице. Другая сторона - учение об участии Лиц Святой Троицы в деле домостроительства нашего спасения. Здесь мы исповедуем, что равночестный Отцу Сын «Свет от Света, Бог истинный от Бога истиннаго», воплотился от Духа Святаго. Так и в Евхаристическом каноне Церковь просит, чтобы Отец ниспослал Духа и чтобы Последний претворил хлеб и вино в Тело и Кровь Сына. Получается как бы некая подчиненность Духа Отцу и зависимость Сына от Духа Святаго. Но все это означает не отрицание равночестностей Ипостасей в Боге, а только проявление любви Божией к человеку. А так как Андрей Рублев имел в виду в своей иконе показать эту любовь, то он и располагает Ангелов так, что изображающий Духа Святого оказывается справа от изображающего Отца. Иначе говоря, в своей концепции он идет правильным путем, и основанием ему служит самое учение о домостроительстве нашего спасения, как оно предлагается в Евхаристическом каноне. Ведь не случайно он изображает стол, за которым трапезует Святая Троица, в виде престола и на нем потир церковный с головой агнца. Возможно, что в самом Евхаристическом каноне он находил основание к этой композиции».

В связи с нашим решением опубликовать настоящее сочинение профессор Н. Д. Успенский, подтверждая свое прежнее мнение, вновь написал нам: «Мне было очень приятно читать, что Вы решили опубликовать Вашу кандидатскую диссертацию об Андрее Рублеве и его иконе «Святая Троица». Ваша трактовка композиции этой иконы отличается богословским глубокомыслием. Это Ваше глубокомыслие подсказало Вам и правильное решение композиции иконы, так что композиция иконы подтверждает само православное понимание искупления рода человеческого через воплощение Сына Божия. Если Ваше Высокопреосвященство находит полезным опубликовать и мой отзыв на Вашу трактовку композиции иконы «Святая Троица», могу ли я возражать против этого? Дай Бог Вам успеха! Мое мнение о Вашей трактовке остается прежним, но так как отзыв был написан более двадцати лет тому назад и за это время могли появиться новые работы, близкие Вашей теме, в таком случае, быть может, полезно будет «обновить» отзыв, что, конечно, не изменит моего мнения. Только из этих соображений я просил бы Вас прислать мне его в копии. Ваши соображения о важности публикации Вашей трактовки всецело разделяю» (Из архива архиепископа Сергия (Голубцова). Два письма проф. И. Д. Успенского от 25 ноября 1957 г. и от 12 июня 1979 г.).

Помимо этого, владыка-иконописец считал нужным дополнить в защиту своей трактовки, что «наш порядок размещения в иконе фигур в данном расположении не единичен, его разделял Ю.А. Олсуфьев и, может быть, священник П.А. Флоренский» (Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 555).

Как видим, архиеп. Сергий (Голубцов) подчеркнул именно те верные наблюдения М.В. Алпатова о покорном поклоне глав среднего и правого (от нас) ангелов, которые могли вызвать положительную оценку игумена Никона (Воробьева). Вместе с тем трактовка архиеп. Сергия (Голубцова) впервые содержала развернутую аргументацию в пользу мнения, что правый (от нас) ангел изображает Спасителя, ниспосланного на землю как искупительная Жертва …

Получается, что ни одна из трех трактовок, бытовавших ко времени открытия игуменом Никоном (Воробьевым) своего объяснения «Троицы» Рублева его не устраивала, но ссылки на М.В. Алпатова позволяют понять, в каком направлении двигалась мысль почтенного старца незадолго до его блаженной кончины 7 сентября 1963 г. Средний и правый (от нас) ангелы склонились в знак покорности воле Отца, которого, следовательно, изображает левый ангел. В отличие от М.В. Алпатова, который считал правого ангела изображением Святого Духа, игумен Никон (Воробьев), отрицавший алпатовскую трактовку, явно склонялся в пользу мнения, что склоненная голова и жест правого ангела, опустившего десницу на престол, со всей очевидностью указуют на Сына Божия. В том же письме, где он сообщает о своём открытии, игумен Никон (Воробьев) мудро наставляет, что «главное – постоянное обращение за помощью к невидимому плотским человеком, но видимому духом Господу, обещавшему всем надеющимся на Него, что и "волос с головы их не падет, без воли Его"» ...

 

Таким образом, появляется совершенно новая трактовка расположения ангелов рублевской «Троицы»: слева - Бог Отец, в центре - Святой Дух, справа - Бог Сын (есть глухая ссылка у Л. Кюпперс (Küppers L. Göttliche Ikone: Vom Kultbild der Ostkirche. Düsseldorf, 1949. S.51), но эта работа вряд ли была знакома игумену Никону в 1961 г.). Профессор-протоиерей Ливерий Воронов ошибочно приписал честь этого открытия архиепископу Сергию (Голубцову), хотя у того, как можно убедиться, были иные воззрения, что слева (от нас) - Святой Дух, в центре - Бог Отец, справа - Бог Сын (Воронов Л., протоиерей. Андрей Рублев — великий художник Древней Руси // БТ. Сб. 14. М., 1975. С. 90): https://www.academia.edu/6020688/_-_

Ту же неточность допустил дьякон Георгий Малков при перечислении сторонников того или иного «вариантов идентификации Лиц» (Малков Ю. "Святая Троица" преподобного Андрея Рублева // Альфа и Омега. № 2/3. М., 1996. С. 335). На эту «грубую» ошибку ему указал казанский прот. Игорь Цветков в своей полемически заостренной статье 2000 г. (Игорь Цветков, прот. Идеи исихазма в иконе Святой Троицы преподобного Андрея Рублева // Православный собеседник. Казань, 2000. № 1): http://kds.eparhia.ru/publishing/sobesednik/one/ideiisihazma/

Диакон Георгий Малков – родственник Ревекки Моисеевны Цузмер: https://lechaim.ru/ARHIV/139/aspiz.htm

Получается, Ревекка Моисеевна Цузмер - бабушка молодого «патролога» Петра Малкова (ПСТГУ).

Об отце Анны и Ревекки: «Моисей Яковлевич Цузмер, декан Еврейского отдела Одесского Института народного образования, в 1922 г. с семьей переехал в Москву. Он работал до войны в Московском педагогическом институте им. Ленина профессором биологии. Цузмеры жили на Маросейке»: https://www.migdal.org.ua/times/116/23981/

При этом прот. Игорь Цветков делает ошибочное заключение, что якобы «третью версию (слева - Бог Отец, в центре - Святой Дух, справа - Бог Сын) не выдвигал никто (кто такой Л. Кюпперс, которого называет в связи с ней Ю. Малков, ни мы не знаем, ни последний не удосужился пояснить)». На самом деле за год до выхода статьи прот. Игоря Цветкова появилась первая публикация такой трактовки, которую разделял, как видно, игумен Никон (Воробьев), в юбилейном томе «Богословских трудов», где увидели свет материалы научно-богословской конференции 15-16 апреля 1997 г., посвященной 150-летию Русской Духовной Миссии (РДМ) в Иерусалиме. Её участниками стали иерархи, ранее бывшие начальниками Миссии, клирики и богословы, представители Иерусалимского Патриархата и других Поместных Православных Церквей, ученые-востоковеды, историки, члены Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). В своём докладе на этой конференции 1997 г. в Свято-Даниловом монастыре наш коллега проф. Олег Германович Ульянов, заведующий Сектором церковной археологии Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, на основе глубокого научного и богословского анализа пришел к выводу, что «Как главное лицо праздника Святой Дух по праву занимает центральное место на иконе «Живоначальной Троицы», чем обусловлена особая праздничность Его одежд, украшенных «клавием». Необходимо отметить, что преподобный Андрей Рублев с особой тщательностью подошел к цветовой семантике одежд, выявляющей внутренние отношения Триипостасного Божества. Так, левый и правый ангелы, сим­волизирующие соответственно Бога Отца и Бога Сына, изображены в одинаковых хитонах небесного цвета. В то же время сочетание синего и красного цвета присуще лишь одеждам центрального и левого ангела, то есть Святому Духу в синем гиматии и вишневом хитоне и Богу Отцу, одежды Которого окрашены в обратной последо­вательности, а цвет одежд правого ангела разнится от центрального, в противном случае было бы допущено каноническое нарушение в духе filioque.

Наконец, зеленый гиматий правого ангела, символизирующего Сына, словно знаменует собою «земное естество», вознесенное Им к небесному престолу. Особо­го внимания заслуживает то, что гиматий правого ангела препоясан справа налево, ведь по русскому обычаю только на мужчине-покойнике одежду застегивали не на правую (как при жизни) сторону, а на левую, как на женщине [64]. Вот почему на руб­левской «Троице» крилия центрального ангела – Святого Духа и правого ангела – Христа разделены жезлом, в то время как крилия левого и центрального ангелов – Бога Отца и Святого Духа – взаимно пересекаются» (Ульянов О.Г. «Филоксения Авраама»: Библейская святыня и догматический образ // Богословские труды. Сб. 35. М., 1999. С. 216-232): https://www.academia.edu/1857640/_Philoxenia_of_Abraham_the_biblical_sanctity_and_the_dogmatic_icon

Стоит заметить, что прот. Игорь Цветков, посчитавший себя «первооткрывателем» («наша концепция содержания рублевской иконы») расположения ангелов рублевской «Троицы» (слева - Бог Отец, в центре - Святой Дух, справа - Бог Сын), стал активно защищать theologoumena в ходе полемики с дьяконом Георгием Малковым: «легкомысленным представляется некритическое отвержение последних двух версий только потому, что "за ними, по сути (?!), нет сколько-нибудь общепринятых традиций - ни богословской, ни иконографической". Автор забывает, видимо, что икона Святой Троицы была раскрыта в нашем столетии - веке гонений и диаспоры - и богословской традиции ее анализа просто неоткуда было взяться, а единственный знаток иконописи, бывший, кроме того, и богословом - Л. Успенский - вообще отвергал возможность идентификации Лиц на Иконе, о чем упоминает и сам Ю. Малков (кстати, архиеп. Сергий полагает, что сторонником его и Олсуфьева версии был и свящ. Павел Флоренский - неслабая традиция подбирается). Что же касается отсутствия традиции иконографической, то это соображение еще смехотворней - сам же Ю. Малков признается, что во всем мире сохранилось только две иконы Святой Троицы того же иконографического извода, что и рублевская, предшествующие или современные ей - и обе византийские. О какой традиции может идти речь, если все, на что опираются защитники первых двух вариантов, есть либо чуждый Рублеву аллегорический тип, либо позднейшая деградация с достигнутой им вершины?

Странным представляется и упрек Ю. Малкова в "предельной субъективности последних двух трактовок". В устах научного работника это, конечно, оскорбление, но для богослова здесь нет ничего обидного, ведь и на Образе написаны не объекты, а Субъекты (Лица), а личным богословское суждение просто обязано быть… Характерно и то, что упрек адресован как раз наиболее церковным исследователям, т.е. о. Павлу и архиеп. Сергию (очевидно, лучшему месту его работы, посвященному описанию правого Ангела - Сына Божия). Неприязнь к Владыке со стороны светских искусствоведов вообще трудно объяснить. Совершенно не оправдано, например, обвинение Г.И. Вздорновым его "специальной работы о творении Рублева" в "скованности ее языка"      (Очерки русской культуры XIII -XV веков, часть 2. М., 1970. С. 346). Под последней искусствовед понимает, видимо, насыщенность полновесной богословской лексикой. Тут же он клеветнически приписывает ученому архиерею совершенно уже нелепую идентификацию Лиц - слева направо: Христос, Святой Дух, Бог Отец. - которую Ю. Малков даже не упоминает в числе возможных.

Решение же самого Ю. Малкова (и левый Ангел - Сын, и средний - Сын, только "репрезентирующий (невидимого и непостижимого) Отца"), как бы остроумно оно само по себе ни было, трудно усвоить преподобному Андрею, который едва ли пошел бы на рискованное смешение Ипостасей, особенно если учесть отсутствие на иконе атрибутов Гостеприимства, т.е. собственно Авраама и Сарры. Если же следовать логике автора дальше (особенно с учетом приведенного им места из Иоанна Кантакузина), то и правый Ангел - Сын (репрезентирующий невидимого Духа Святого), и возможность различения Лиц вообще пропадает. Error fundamentalis здесь, как и во всех без исключения толкованиях великого Образа, - полное забвение Ипостаси Духа, хотя, например, приводимые Ю. Малковым прекрасные слова Симеона Нового Богослова прямо-таки толкают к правильной интерпретации. Но авторам нечего сказать о Третьем Лице. Создается ужасное впечатление, что они вообще "не в курсе", зачем Это Лицо в Троице появилось и что оно там делает (для большинства - присутствует)».

«Разноречивость отождествлений фигур Ангелов с Лицами Пресвятой Троицы» является, по справедливому замечанию прот. Игоря Цветкова, следствием «непонимания места в Ней Святого Духа. Третья Ипостась, практически для всех, - фигура второстепенная, "проходная", в полном соответствии с их явным или бессознательным западничеством, филиоквизмом. Дух Образа остается им чужд, как ни странно, именно оттого, что это Образ Духа. Отсюда же усердная психологизация иконы, доходящая до невольной клеветы на нее (Гусева Э.К. Рублев А. Из собрания Государственной Третьяковской галереи. М., 1990. С. 32; Лифшиц Л.И. Русское искусство X -XVII веков. // Русское искусство X - начала XX века. Μ., 1989)».

Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам (Мф. 12, 31)

Критикуя ошибочные измышления о рублевской «Троице», широко кочующие из текста в текст в современном искусствоведении, прот. Игорь Цветков предостерегает, что «простота рублевской иконы в высшей, т.е. символической, степени обманчива, и браться за толкование ее смысла, не обладая хотя бы малой долей богословской мудрости преподобного Андрея, и бесполезно и рискованно. Идентификации же всех исследователей опираются главным образом, на эмоциональное впечатление и чувственно - эстетический подход к сверхчувственно - онтологической реальности, выраженной прекрасным Образом. Для проф.-прот. А.А. Ветелева, напр., поворот головы среднего Ангела-"державный", а для Н.А. Деминой, тоже православной, этот Ангел "склоняет голову с тихой грустью, любовно". Но обоим кажется, что такое "чувство" характерно для Личности Отца. Тот же А.А. Ветелев считает Святого Духа настолько несамостоятельной и "неустойчивой" Ипостасью, что соответствовать ей на иконе может только правый Ангел. Наоборот, для архиепископа Сергия (Голубцова) "естественна волевая осанка Ангела, символизирующего Св. Дух", т.е. левого. Почему два серьезных богослова держатся полярно противоположных воззрений? - Скорее всего, в угоду предвзятой концепции (не правы и тот и другой). Все без исключения исследователи выделяют из Троицы Двоицу (как правило, наиболее "понятную" - Отца и Сына), а об "оставшейся" Ипостаси довольно безответственно утверждают то, что с их точки зрения психологически наиболее убедительно. В результате оказывается, что все бытующие способы идентификации Лиц Святой Троицы на иконе, неудовлетворительны как в формальном, так и в содержательном отношении».

Как полагает прот. Игорь Цветков, «дело осложняется еще тем, что большинство церковных исследователей (о. Александр Салтыков, диакон Андрей Кураев (Кураев А. "Троица" Рублева // "Слово" № 1, 1990), инок Григорий (Круг) (Григорий (Круг), инок. Мысли о Святой Троице // Православная Икона. Канон и стиль. М.,1998. С. 276) и др.) склонны принимать алпатовскую интерпретацию среднего Ангела как Сына Божия … не вполне адекватной, на наш взгляд, является литургическая интерпретация иконы, на которой особенно настаивает о. Александр Салтыков (Салтыков Α., прот. Икона Святой Троицы преподобного иконописца Андрея (Рублева) и тринитарный догмат. //Искусство христианского мира. М., 1998). Он видит в образе момент (?!) евхаристического канона, когда предстоящий перед Чашей священник благословляет ее. Средний Ангел, по мнению о. Александра Салтыкова, и есть Сам Первосвященник Иисус Христос. Неверно здесь прежде всего то, что при таком толковании не литургия становится символом троической Жизни (Царства), а Троица-символом литургии, "вместообразные" литургии оказываются выше их Прообраза. Но Троица вообще ничего не символизирует,- это Последняя Реальность, к Которой направлены все символы! Для богослова должно быть очевидно, что "действие" иконы "происходит" в умном пространстве Вечности, - именно поэтому "отсутствует все второстепенное, нет ни Авраама, ни Сарры", а не для того, чтобы сделать "акцент на литургическом аспекте".

Прямолинейный счет Ангелов слева направо (Левый - Первый, Средний - Второй, Правый - Третий) говорит о том, что и о. Александр Салтыков разделяет заблуждение искусствоведов о центральном положении среднего Ангела и не учитывает кругового построения композиции. Оно ведь плохо укладывается в литургическую концепцию. И хотя разговор божественных Лиц, несомненно, "идет" о Жертве, использование святого Образа Троицы в качестве символа, даже иллюстрации церковного таинства, выглядит все-таки как неоправданный abusus и чем-то напоминает современный католический евхаристизм».

Не меньшие возражения у прот. Игоря Цветкова вызывают и взгляды искусствоведа И.К. Языковой, утверждающей «неизвестно почему», что «"дуб Мамврийский" должен быть именно за спиной Бога Отца. "Древо жизни" у нее, уже совсем непонятно почему, также ассоциируется с Первой Ипостасью (Языкова И.К. Богословие иконы. М., 1995)». А уж такие перлы И.К. Языковой в её «учебном пособии», что якобы «Средний ангел это Отец, но изображен Он в одеждах Сына, т.к. Отца не следует вообще изображать», можно отнести, в лучшем случае, лишь на счет женской склонности к переодеванию:-)

В декабре 2013 г. с легкой руки митрополита Илариона (Алфеева), написавшего предисловие к переизданию этой книжки, И.К. Языкова была включена в новый состав Синодальной библейско-богословской комиссии РПЦ …

© Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева.